5 апреля: Папик вчера всю ночь играл в покер, пришел утром в жутком виде и стал, поблескивая красным глазом, пугать мамана, что нужно собирать вещички и перебираться жить на вокзал, так как эта квартира уже не совсем наша. Маман от неожиданности просыпала все солонку папану в яичницу, а тот — ничего… съел и даже нахваливал, говоря, что солененькое — оттягивает. После оттяга папан пришел в себя и сказал, что шутканул и в покер вовсе даже не проиграл, а выиграл, и что нам действительно надо собирать вещички, но перебираться не на вокзал, а в шестикомнатную квартиру одного из папиковых партнеров, который сам переберется в нашу убогую четырехкомнатную. Маман от неожиданности поперхнулась и даже выронила из рук сковородку, хотя стояла позади папана в полной готовности нанести решающий удар. Чего это она? Теряет спортивную форму. А папан выпил чайку, расхлюпился и стал читать длинную лекцию о вреде пьянства. Особенно удачно у него получилось описание вида человека наутро после пьянки. Он еще такие слова хорошие подобрал: перимордит, бычий глаз, лицежопие и прочие. Потом ушел в ванную, долго смотрел на себя в зеркало, сказал: «Это не я!», и заплакал. Маман его утешила таблеткой аспирина и бутылкой кефира, попан немного пришел в себя, посмотрел на меня и заявил: «Сынок! Учись на дизайнера. Они пьют мало, потому что им нельзя. Руки дрожать начинают». Я напомнил, что web-дизайнерам — по-барабану, дрожат руки, или не дрожат, так как они дизайнят на компьютере.
Это я зря сделал, так как папик сразу вспомнил свою старую идею о покупке домой этого агрегата, чтобы я, дескать, учился професии, а не шлялся по дискотекам, достал из кармана пачку денег и стал кричать: «Купи, сынок, самый лучший компьютер! Мы, Пупкины, никогда денег на учебу не жалели!». Я папику пообещал, что все будет — чики-чики: шестисотый пентиум, малиновый монитор, клава под дерево и мышь с прикуривателем, взял деньги и отправился, наконец, покупать эту бандуру.
6 апреля: Вчера почти весь день потратил на поиски подходящей фирмы. Пять штук исходил, а все что-то не так. То морда у охранника тупая, то стены в торговом зале какой-то краской идиотской покрашены, то выбор мышек бедноват. В одной конторе, правда, работала секретарша — точь в точь как наша училка биологии. В смысле — это… как ее… вспомнил — «сексуапильная». Это песня такая была: «Моя милка — сексопилка». Мы ее классом исполнили на конкурсе песни. Какой-то начальник из префектуры, который был на конкурсе, хохотал так, что свалился со стула и упал директрисе лицом в колени. Директриса нам потом такие слова добрые говорила, что, дескать, спасибо за доставленный праздник, вот можете, когда захотите.
Так вот. О чем это я? Короче, решил я к этой клюшке в конторе прикадриться. Заявил, что у меня крутая дизайнерская студия, которая получила неврубительный заказ надизайнить сотню этих… как их… хоум-пейджеров, и что мне теперь нужна гора компьютеров и мышки с прикуривателем. А она — странная какая-то. Сказала, что если я такой крутой дизайнер, то надо покупать какие-то силиконы, а у них контора силиконами не торгует, только писюками. Че она — дура, что ли? Мне-то зачем этот силикон нужен? Я ж не Памела Андерсон. Короче, не поняли мы друг друга с этой цыпочкой и не сложилась у нас чиста юношеская любовь. Впрочем, когда она в конце разговора поднялась за стойкой… Мама моя дорогая! С такой каланчой целоваться только Сергей Бубка может. Если у него шест при прыжке не сломается. Так что я перестал расстраиваться и решил, что лучше прикадрюсь к биологичке. Она, правда, постарше меня будет. Лет на двадцать пять. Но с годами, как говорят, разница в возрасте становится все незаметнее и незаметнее.