— Мы не предусмотрели только одну деталь, а именно — что тебе придет в голову бросить Осеан красный шарф, который мы заботливо прицепили на твоем пути. Пришлось импровизировать. Осеан прыгнула вместе с шарфом. Чтобы добавить еще немного перчика нашей мизансцене, Кармен решила обмотать его вокруг шеи дочери. Уверен, тебе пришлось основательно поломать голову!

— Кучка психов!

Пироз расхохотался.

— Я рад, что ты все правильно понимаешь!

Пока он смаковал кальвадос, не решаясь проглотить его одним махом, я разглядывал свернутый в трубочку лист.

Сравнение моего генетического профиля с профилем двойного убийцы.

Доказательство моей невиновности, сводящее на нет весь этот бред. Конечно, если Пироз не подделал его, как и все остальное.

— Вы напрасно затратили столько усилий, — бодро заявил я. — Со всем уважением, с коим я отношусь к горю этих лицемеров из организации «Красная нить», среди которых хочу особо выделить мерзавку Мону, или Алину, как вам будет угодно, я заявляю, что вы поставили не на ту лошадку. Я не убийца. Очень жаль… Надеюсь, вы передадите мои слова?

Я протянул руку, давая понять Пирозу, что жду от него ключа от наручника, которым прикована к стене моя правая рука.

— Кажется, ты не понял, Салауи. Насильник ты или нет, им наплевать. Им нужен виновный!

По моему обнаженному телу пробежала дрожь, от спины до отрезанного колена.

Хреново. Что еще придет в голову этим психопатам?

— Сначала они заставят тебя признаться. Потом они тебя казнят. Они десять лет ждут этого момента. Десять лет Кармен Аврил мечтает отрезать яйца тому, кто изнасиловал ее любимую девочку. Десять лет она делает все, чтобы горечь утраты Осеан становилась еще острее. Десять лет Фредерик Мескилек, словно кастрюля-скороварка, подогревает свою ненависть, чтобы наконец взорваться и выплеснуть ее. Десять лет он мечтает наплевать на все христианские принципы и собственными руками задушить убийцу своей невесты.

— Это кретинизм, Пироз! Я невиновен!

Пироз тихо поднес свой стаканчик к моему. Этот идиот хотел чокнуться со мной! Я не пошевелился. Нисколько не обидевшись, он, резко закинул голову, одним махом опустошил стаканчик и застыл в этой позе.

— Я знаю, — наконец промолвил он.

Меня словно током ударило.

Он знает?

Что он знает?

Что я не виновен!

Капитан жандармерии медленно развязал ленточку, обвязывавшую свернутый в трубочку листок, и протянул бумагу мне.

— Тебе подарок, Салауи. Признаюсь, я бы не обрадовался, если бы ты оказался убийцей. Дебильный араб с одной ногой — это многое упрощает. Но я обязан признать очевидное: твоя ДНК не соответствует ДНК убийцы с красным шарфом. Ты, голубчик мой, не убийца.

Я лихорадочно схватил листок и вгляделся в бесконечные сочетания трех букв, похожих на те, что я видел в деле Морганы Аврил и Магали Варрон. В этот раз у Пироза нет никаких оснований лгать мне. Я облегченно вздохнул и устремил взор в иллюминатор, где уходящая ночь позволяла видеть море.

— Как давно вы это узнали?

— Вчера после полудня. Около семнадцати часов…

Я рассвирепел.

— Тогда к чему этот бардак, если вы получили доказательства моей невиновности? Кретинская перестрелка возле бывшего вокзала в Иф? Гиньоль в «Больших Карьерах» рядом с Изиньи? Какого хрена мы плывем на Сен-Маркуф?