— Ты так и проехала через ворота Св. Николая со всем этим добром? — спросил покрасневший от гнева Маниго.

— Ну и что?

— И тебе ничего не сказали?

— Они попробовали сказать. Только я их болтовню слушать не стала. Посмотрела бы я, кто мне помешает проехать!..

— Ну, раз вы уже здесь, идите вперед и поторапливайтесь, — велела Анжелика с досадой. Толстуха устроила скандал у ворот. Появилась там, таща за собой, как цыганка, эту тележку. Переругиваясь с часовыми, она могла выболтать и то, куда направляется, и то, что собирается покинуть навсегда Ла-Рошель с ее противными жителями. Она любила распространяться на эту тему, потому что сама была родом из Ангулема и жизнь в портовом городе ей вообще не нравилась.

Анжелика, ведя за руку Онорину, пошла к скале, время от времени оборачиваясь, чтобы поторопить Маниго, которые далеко позади тащили тележку и спорили. Потом она повернулась и поглядела на город. Ла-Рошель, сверкающая белизной на солнце среди серых низин, как никогда походила на корону со многими лепестками. Но у стен города, со стороны ворот Св. Николая, появилось пятнышко пыли, встревожившее Анжелику. Она ускорила шаги и скоро догнала семейство булочника.

— Вот Маниго взяли тележку, — сварливо говорила его жена, — я бы тоже могла уложить все на тачку…

— Как бы Маниго не погубили нас всех со своей тележкой, — сухо заметила Анжелика. Бегом она обогнала колонну и подошла к мэтру Берну.

— Посмотрите туда, что вы там видите? — она задыхалась. Купец шел быстро, держа Лорье за руку. Он поднял глаза в указанном направлении.

— Я вижу пыль, поднятую группой всадников. — Через минуту он добавил:

— Всадники в красных мундирах. Они едут прямо к нам.

Матрос, шедший впереди, тоже заметил их. Он бросился бежать, держа двоих детей под мышками и крича, чтобы все скорее прятались за дюнами.

Анжелика вернулась немного назад и крикнула Маниго:

— Поторапливайтесь! Бросьте тележку! За нами гонятся драгуны.

Все бросились бежать, спотыкаясь на песчаной дороге. Женские юбки цеплялись за кусты. Уже был слышен тяжелый стук лошадиных копыт.

— Скорее! Скорее! Да бросьте же, Бога ради, тележку.

Маниго вырвал из рук жены оглобли, за которые она держалась, и несмотря на крики и ругань, потащил ее вперед. Анжелика схватила свободной рукой Жереми; к счастью, он был легок как эльф и, подгоняемый страхом, изо всех сил перебирал своими ножонками. Жозеф поддерживал едва дышавшую Женни.

— Не могу больше, — простонала она…

Заметив беглецов, драгуны испустили торжествующий крик. Им сказали, что гугеноты пытаются сбежать. Это была дерзость с их стороны, но уйти им не удалось. Вот они — бегут к морю, как перепуганные зайцы, в беспорядке. Ага! Черт побери это протестантское отродье… На этот раз им достанется! От «миссионеров в сапогах» еретикам не уйти!

Драгуны обнажили сабли, лейтенант скомандовал в атаку. На скаку чья-то сабля задела брошенную тележку Маниго. Ткани разлетелись. Великолепный фарфор хрустнул под копытами…

Слыша этот галоп и торжествующие вопли, Анжелика подумала: «Ну, теперь мы пропали». Она мчалась изо всех сил — так, как когда-то, спасаясь вместе с Коленом Патюрелем из-под стен Сеуты. Жереми споткнулся, она удержала его за руку и опять поставила на ноги. Прижавшаяся к ее уху Онорина смеялась и пронзительно вскрикивала — ей очень нравилась эта игра. Наконец Анжелика добежала до дюн и бросилась под укрытие первой же кучи песка. Жалкое это было укрытие…