– Все нормально, а у тебя? – таким же безликим тоном ответила я. У меня здорово получается зеркалить интонацию собеседника.

Ксюша помолчала немного, а потом сказала:

– Слушай, я не знаю, что произошло, но я хотела…

– Я была в туалете, в кабинке сидела, я все слышала про Маринку, вообще весь ваш разговор, – вдруг выпалила я, как из пулемета.

Само собой так получилось: раз! – и опрокинула на нее все это. И сразу, сразу мне на душе стало легче, просто моментально.

– В какой кабинке, я не поняла? – озадаченно спросила Ксюша.

– В «Меге». Помнишь тот раз, когда вы с Машей меня не позвали?

Ксюша молчала – соображала, видимо, о чем это я. Но потом вспомнила.

– Ты слышала про Верку?

– Угу.

– И все остальное?

Я кивнула в трубку, но Ксюша меня и без слов поняла.

– Теперь ясно. А ты не могла мне об этом раньше сообщить? Подошла бы и сказала: «Ну и свинья ты, Бесчастных». К примеру.

– Значит, не могла.

– Знаешь, я вообще-то думала, это Верка тебя против настроила. Я же вижу, она меня презирает. Обидно так. Все-таки были подруги, а выходит, она тебе дороже…

Ксюша мне долго еще рассказывала, что она чувствует и как переживает из-за того, что мы в ссоре и что я так странно себя веду. И что Маша переживает, только она думает, что нельзя людям навязываться, если они сами того не хотят. И что они обе по мне скучают, и остальные тоже. Что в «Свитере» без меня «как-то не так» и что Изюмов даже недавно сказал, что меня ему не хватает, потом заржал, конечно, но не суть.

Я слушала ее, слушала и думала про то, какие мы обе все-таки разные и одинаковые одновременно. И чувства у нас такие же, вообще у всех людей, если разобраться. И если бы мы не боялись говорить об этих чувствах, то поняли бы это гораздо быстрей. Что люди не враги друг другу вообще-то. Враги они только в головах, а на самом-то деле, если приглядеться, в природе их не существует. Враг – всего лишь слово из четырех букв, и от меня зависит, пользуюсь я им или нет.

Про все это я успела подумать, пока Ксюша болтала и хохотала на том конце телефона, у нее очень здоровский смех. А потом она сказала «Маринка», и я вернулась в реальность.

– Понимаешь, она мамина приятельница, они работают вместе. Вообще-то она тетя Марина, ей сорок с чем-то лет. Но она все молодится, просит ее Мариной называть, а мне неудобно. В общем, она в тот раз к нам в гости зашла, мы кофе пили, и она стала рассказывать, просто взахлеб, как ее молоденький мороженщик клеил, по имени Лев. Звал отправиться в путешествие по дальним странам, пока она у него пломбир покупала для своего семейства многочисленного. Ну я сразу поняла, о ком речь. Я не знаю, что ты там себе нафантазировала в туалете, но…

– Ксюш, спасибо, что рассказала. Но, правда, сейчас это уже не имеет значения.

– Да? Почему?

– Мы с Левой расстались.

– Ну ты даешь, подруга! Слушай, у тебя хоть один человек в радиусе пяти метров остался в живых? Я из друзей имею в виду, – со свойственным прямодушием спросила у меня Ксюша.

Я подумала, что, наверное, нет. Что нет у меня сейчас такого человека.

– Как там у Маши дела? – Я сменила тему.