— Так мечтать — это плохо?

— Нет. Главное уметь мечтать правильно. Взять вот их — я опять указал глазами на мертвый город — У них была мечта. Большая мечта. И они добились ее исполнения. Никто во всей вселенной не скажет, что они не умеют мечтать по-крупному и добиваться исполнения своих желаний. Но для этого им пришлось многое поменять в своих жизнях…

— Века под гнетом ожидания неизбежного — медленно повторил Панасий свою недавнюю и явно любимую им фразу.

— И поэтому сменилось их мировоззрение? Их предпочтения? Мы земляне практичны и мечтательны одновременно. Дикая смесь того и другого в неравной и постоянно меняющейся пропорции. Мы строим дешевое муниципальной жилье похожее на картонные коробки, а рядом возводим уходящие в небеса иглы ультрасовременных небоскребов. А вот они — совсем другие.

— Мировоззрение ли, Охотник? Больше денег — выше дома? Или хотя бы больше комнат и богатого убранства? Может так?

— Хм — усмехнулся я и с благодарностью кивнул, когда мне молчаливым жестом указали на термос с жидким, но таким горячим кофе — Мы любим деньги. И любим материальные блага. Но мы умеем и мечтать — мечтать правильно.

— А ты практик?

— Ага.

— Но пусть небольшая мечта у тебя все же есть?

— Одна только что появилась — ответил я, глядя на застывший замерзшим флажком бурый лоскуток над торчащей обледенелой ногой — Хочу подробностей.

— О чем?

— Ваши экспедиции. Для чего? Как часто? Что удалось узнать?

— Что ж… — Панасий вздохнул, пытаясь подобрать правильные слова, но не нашел нужных и закрыл рот.

— Ничего! — с нескрываемой язвительностью буркнул наш водитель, повернув свое кресло. Неспешно достав из наружного кармана исцарапанный портсигар, он бережно выудил оттуда длинный окурок, чиркнул спичкой и, пыхнув пару раз, повторил с еще большей насмешливостью — Ничего! Убили троих, устроили клоунаду с криками «режь-не режь»… В результате все же обрезали. Двое рухнули с высоты и разбились. Третий остался там — тлеющий огонек сигареты указал наверх — После этого верховное правление бункера вынесло чертово настоятельное пожелание мудрых. И на этом все экспедиции закончились. А всего их было три. Первая поднялась на десять метров. Вторая на двадцать. Третья… ну ты сам видишь… я был в каждой. И только в третьей не лез первым.

— Вот как… Гордиян Трофимович… а что такое «настоятельное пожелание мудрых»?

Кашлянув, Панасий торопливо заговорил:

— То и есть — настоятельное пожелание мудрых и опытных луковианцев. Всего их четверо.

— И ты один из них — буркнул Гордиян.

— Луковианцев? — уточнил я.

— Э-э… нет-нет. К примеру, и уважаемый Гордиян однажды может быть однажды избран в ежегодных выборах. Мы не особо любим власть и великую ответственность, Охотник. Там во власти… неуютно и неспокойно. Пропадают сон и аппетит, исчезает свободное личное время, зато обостряются все старые болячки, а за ними появляются новые…

— Наставление — хрипло рассмеялся Гордиян — Говори прямо — приказ! Это приказ четверки главных! И ты был первым, кто высказался за запрет! А так… все сказанное — чистая правда, Охотник. Любой может претендовать на выбор в правление. Но кому это надо? Ради чего? Слушать стариковское ворчание? Да этим я и перед зеркалом у себя в комнатенке могу заняться…