— Олежка, я боюсь, — вцепилась Роксалана в локоть ведуна. — Олежка, я не пойду.

— Великий Бодхисатва не признает насилия, смертные, — вежливо сообщил ближний из «меченых». — Он просит нас воздерживаться от него, как только можно…

Десять плечистых послушников сложили ладони на груди и синхронно поклонились гостям.

— Пошли, — тихо предложил Середин и первым полез наружу. — Если будешь брыкаться и тебя понесут, получится хуже. А они понесут. Буддисты все психованные, они смерти не признают. Им в пропасть прыгнуть — что тебе стакан воды проглотить.

— Мама… — Девушка, продолжая держать его мертвой хваткой, потянулась из салона следом. — На кой черт ты меня сюда затащил, дурак безмозглый? Почему тебе дома не сиделось? А-а-а-олежка, не отпускай меня, миленький, держи-и…

На горной вершине от холода на миг перехватило дыхание, путников качнуло порывом ветра — и кудряшка вцепилась в ведуна уже двумя руками.

— Господи, ну, за что? За что я связалась с этим идиотом? За что ты свалил на меня этого полоумного?

Олег не ответил. Он с удивлением осознал, что ровная тропа, имеющая такую же ширину, как коридор в его квартире, может оказаться совершенно неодолимой. Ноги индевели от холода, неравномерные порывы ветра раскачивали его и девушку, пытались подтолкнуть, заставить поскользнуться.

— Пожалуйста, смертный, просим вас, — подступили сзади «меченые».

— Ой, ё-о-о… — Олег все же заглянул в пропасть, невольно передернул плечами и решительно зашагал вперед по скользкому, припорошенному снегом камню, стараясь держаться как можно ближе к скале. Роксалана отчаянно завизжала — и просто поехала сзади, держась за локоть. — Тут всего метров триста. Какая ерунда!

К счастью, над пропастью нависали только первые полсотни метров тропы. Дальше стало легче: тропа повернула правее, и вместо бездонной бездны в ста метрах внизу оказался ледяной карниз.

— Еще немножко, Роксалана… Ты не могла бы все же шевелить лапками? Тут якорь не нужен, мы не в море.

— Д-д-д-д-д-д-д… — ответила что-то неразборчивое девушка и продолжила ехать дальше. Хорошо, войлочные сапожки скользкие, так что мешала она не сильно.

Ведун дотащил ее до конца тропы и замер, забыв про холод и ветер.

Вблизи Шамбала выглядела еще прекраснее, нежели с вертолета. Прежде всего, она не торчала на самой высоте, как показалось сначала, а тонула в горной породе на глубине примерно пятнадцати метров. Вдоль стены широкой полосой цвели гладиолусы, астры, хризантемы, гвоздики — огромный разноцветный ковер. Дальше начиналась площадка из полированного камня, в центре которой, на семиступенчатой нефритовой пирамиде, возвышалась золотая статуя Сиддхартхи почти десятиметровой высоты.

— Олежка, холодно! — подтолкнула его Роксалана и ведун тронулся вниз по зеленой, как трава, малахитовой лестнице.

Сразу стало тепло, даже жарко. Сюда, в глубину Шамбалы, не долетали пронизывающие ветра, но зато светило близкое раскаленное солнце. Двое послушников обогнали гостей, многозначительно на них оглянулись и пошли по краю мраморного круга. Гости двинулись следом. Описав ровно половину окружности, «меченые» остановились, повернулись к Просветленному, поклонились. А Середин только сейчас заметил, что на ладонях гигантского Шакьямуни сидит, совсем маленький на фоне золотой громады, человек, облаченный в скромный розовый уттарасанга через плечо, с длинными, ниспадающими на плечи русыми волосами… Тонкое вытянутое лицо. Ни усов, ни бороды…