deep
— Таких зверей и не сыскать… — сказал я кому-то. Может быть, Недосилову, который, ёрзая в такси, всё объясняет что-то, водителю, своим внимательным аспирантам, холодной ночи вокруг…
Ввод.
Радуга, свернувшаяся кольцом, закусившая свой хвост.
Глубина.
100
Захлопываю за собой дверь номера, оказываюсь в коридоре. Как всегда в глубине опьянение отступает. Остаётся лишь порывистость движений и стремление что-то делать.
Меня нет?
Посмотрим.
Иду к номеру 2017. Оглядываюсь — коридор пуст. Прекрасно, хоть и нет ничего странного в человеке, вышедшем из одного номера и направившемся в другой.
Набираю код, дверь распахивается.
То, что несколько часов назад не давалось, происходит само собой. Я переступаю порог, захлопываю за собой дверь.
Тишина.
Не такая, как в обычном, обжитом гостиничном номере. Тишина кладбищенского склепа, заброшенного ангара, сырого оврага. Может быть, я придумал её сам, эту тишину, но теперь она стала реальностью.
Стараясь не смотреть на картину, висящую на стене, подхожу к гардеробу. Здесь нет никакого замка — если уж вскроют наружную дверь, то эта никого не удержит.
Надеюсь, там, в настоящем мире, Вика не смотрит на монитор…
Открываю дверцы — они тихо, печально скрипят. Говорю:
— Привет…
Смятые, будто резиновые куклы, из которых выпустили воздух, в пахнущем пылью и нафталином нутре шкафа висят человеческие тела.
Протягиваю руку, касаюсь ладони одного из обитателей шкафа. Худощавый высокий мужчина, смуглый, глаза оттенка выцветшего неба, две кобуры на поясе.
— Здравствуй, Стрелок…
Он молчит. Он ничто без меня.
Они все — ничто без меня.
Бородач в странных одеждах…
— Здравствуй, Элениум…
Пожилой, очень благообразный джентльмен…
— Здравствуй, Дон…
Рыжеволосая, пышнотелая девушка…
— Здравствуй, Луиза…
Неприметный мужчина средних лет…
— Здравствуй, Скользящий…
Дряхлый старичок…
— Здравствуй, Протей…
Молодой, симпатичный парень…
— Здравствуй, Ромео…
Патроны в барабане. Смятые карнавальные маски. Старые ружья в арсенале.
Или — хуже?
Экспонаты музея?
Протягиваю руку, снимаю с вешалки старичка. Заглядываю в глаза — пустые, блеклые, подёрнутые белесой мутью…
И подхватываю падающее тело — никчёмное тело мотоциклиста, очень удобное для поездок по Диптауну. Даже не вешаю в гардероб — отпихиваю в угол, к кровати.
Подхожу к зеркалу, разглядываю своё обличье. Касаюсь лица ладонями, разглаживаю морщины, оттягиваю вверх уголки губ, распрямляю нос… Тянусь вверх, расправляю плечи…
Я уже не старик. Человек средних лет, человек как человек, даже с умными мудрыми глазами.
И всё-таки это не то, что мне нужно.
Ощущение такое, будто я изъеден молью и припорошен пылью. Два года… они не прошли бесследно.
Можно влезть в сексапильную матершинницу Луизу. Можно натянуть жёсткую шкуру Стрелка. Можно даже втиснуться в Скользящего, как бы я ни ненавидел этот облик.
Всё не то.
Они слишком долго меня ждали, преданные как собаки, бессловесные и готовые услужить. Они устали — старые маски дайвера Леонида.
Но мне нужна от них одна-единственная служба. Короткая, последняя…
Лезу в карман ветхого пиджака. Достаю пейджер. Надо же… работает. На нём сотня записок, но самая свежая датирована весной этого года. Сбрасываю, не читая.