Из четырех преследователей в живых оставался один. Он где-то затаился и не подавал признаков жизни.

— Эй ты, падла! — крикнул я, встав на верхнюю ступеньку лестницы и выглядывая в коридор одним глазом. — Выходи спиной вперед с поднятыми руками! Бросай оружие! Сдашься добровольно — подарю жизнь! Иначе все равно найду и убью, как собаку. Твои приятели уже в Аду. Считаю до трех: раз, два…

— Не обманешь?! — отозвался испуганный голос.

— Нет! Шевелись живее, скотина!

В дальнем конце коридора показалась фигура с поднятыми руками.

— Не поворачивайся! — приказал я. — Иди по направлению к лестнице! Чуть дернешься — стреляю! Упрись руками в стену, — распорядился я, когда охранник приблизился. — Ноги широко расставь и замри, сука!

Обыскав пленного, я обнаружил в карманах две пары наручников, сигареты и зажигалку. Пистолет он, как паинька, добросовестно выбросил.

— Теперь раздевайся! Быстрее, козел! Молодец! Ложись лицом на пол!

Сковав дрожащему от страха сатанисту руки и ноги, я подобрал оружие убитых, облегченно вздохнул и тут же закашлялся, подавившись невыразимой вонью, исходившей от моих лохмотьев и самого тела, казалось, насквозь пропитавшегося дерьмом во время путешествия в недрах канализационной сети. Господи, хоть бы слегка ополоснуться!

— Слышь, ты, — пихнул я ногой пленника. — Здесь есть вода?

— Да! — к великому моему удивлению, ответил он. — К-комната, из к-которой я вышел, — т-туалет. Т-там кран р-работает!

Несмотря на то, что предприятие забросили, воду почему-то не отключили. А еще говорят — чудес на свете не бывает! Впрочем, у нас в стране все возможно!

На всякий случай заткнув чертопоклоннику кляпом рот, я схватил в охапку его шмотки и рысью помчался в указанном направлении. В разломанном сортире действительно оказался кран, из которого сочилась тонкая ржавая струйка. С наслаждением сбросив вонючую рвань, я с грехом пополам отмылся и, натянув конфискованную одежду, снова ощутил себя человеком. Запашок, конечно, остался, да еще какой, но по сравнению с моим недавним состоянием это было небо и земля.

Распихав по карманам пистолеты, я вернулся к пленнику, вытащил кляп и приступил к допросу.

— Где Эскин?

— В к-клинике.

— Сколько там осталось охранников?

— Один, остальные ищут вас!

— Хочешь жить?

— Д-да. Н-не убивайте!

— Тогда отведешь меня к своему сраному Учителю.

— Он м-меня убьет и в-вас тоже!

— Дурак! Я уничтожил почти всю секту, но остался жив! Знаешь подробности? Нет? Ну, естественно, Эскину это невыгодно! Слушай сюда! Ивану Гермогеновичу я отрубил голову, его брата сожгли живьем, Борис Федорович Кириллов получил три пули в живот и одну в лоб, капище взорвано, все верховные жрецы мертвы. Ваш знаменитый каратист Рафик Белопольский валяется в лесу со сломанной шеей. Остальные тоже подохли: кто от пули, кто от ножа, кто от удавки. Хочешь к ним присоединиться?

— Н-нет! Н-не-надо! Я сделаю все, что прикажете! — заверещал обезумевший от страха чертопоклонник. — Только обещайте сохранить мне жизнь!

— Клянусь! — с трудом выдавил я, хотя испытывал непреодолимое желание отправить поганого ублюдка в Преисподнюю. Но в конце концов главная цель — Эскин, а этот хмырь… да черт с ним, пусть живет, если, конечно, не вздумает валять дурака.