Это были живые люди, Ролфиц видел это по теплым краскам силуэтов. В других номерах оказывали услуги шлюхи, выгибаясь и имитируя страсть в зависимости от уплаченного гонорара. Однако это Ролфица мало интересовало, ему были интересны затемненные номера, а в особенности те, на входных дверях которых значилась табличка – «ремонт».

В других мотелях таковых не оказалось, ремонт там проводился весной – перед началом пикового сезона, а тут запоздали и оставили работу на потом, возможно, не наскребли нужной суммы.

«Темно… Темно… Темно… Темно… Ай, нет, не темно…»

Ролфиц провел сканером еще раз и заметил красноватый сполох – кто-то, кто прятался под кроватью, закрылся двумя одеялами или матрасом.

– Хитрый сукин сын, – улыбнулся Ролфиц, и тут ему на плечо легла чья-то рука.

– Ой, ну ты меня напугала! – произнес он, обнаружив юную проститутку, ожесточенно жующую наркотическую жвачку.

– За кем шныришь, падла? – просто спросила она.

– Девчонка моего босса какого-то очкарика за якорь прихватила. Он велел разобраться.

– И что, ты его нашел?

– Думаю, он шхерится в номерах, где ремонт.

– Завалишь его?

– Нет, мое дело найти, а там пусть босс решает.

– Хочешь, я его завалю для тебя?

– Просто так? – улыбнулся Ролфиц, который не обладал такими полномочиями.

– За просто так пусть хомячки пялятся.

«Стелла!» – пронеслась в мозгу Ролфица страшная догадка. Это была вовсе не юная проститутка, а мужчина, переделанный по программе «стелла».

Пять лет назад какая-то антиобщественная организация взяла на себя финансирование дормеров – извращенцев, считающих себя представителями противоположного пола. Они получали полную хирургическую переделку плюс восстановительные процедуры на целых полгода, с одной поправкой – объектам вшивались капсулы с экспериментальными препаратами, за действиями которых «общественники» следили в течение длительного гарантийного срока.

Вскоре проститутки взвыли от нахлынувшей толпы демпингующих шлюх, имевших вид семнадцатилетних гимназисток.

Цены на продажную любовь легли практически на асфальт, начались войны сутенеров, представлявших традиционных шлюх, и дормеров-гимназисток.

В конце концов, кого-то убили, кого-то покалечили или отправили в тюрьму, но за пару лет рынок продажной любви стабилизировался. Однако возникла и неприятная тенденция – дормеры-гимназистки оказались не такими нежными, какими выглядели, и, случалось, убивали своих клиентов и тех, кто находился поблизости.

Очень скоро о них прошла такая слава, что, дескать, это последняя ступень наслаждения, за которой настает расплата.

Клиенты ломанулись прочь от юных с виду «стелл» к проверенным засидевшимся в запасе шлюхам, однако поток новых клиентов все еще западал на внешний вид и формы «юных» гимназисток, пополняя статистику городских происшествий.

– Ладно, сколько ты за это хочешь? – спросил Ролфиц, осторожно нащупывая в кармане короткоствольный пистолет.

– Пятьсот удо.

– У меня с собой столько нет.

– Не вопрос, дружок, если у тебя карта, пойдем в офис Ленни, это наш огрызок, работающий от имени хозяина. Он разблокирует для тебя терминал. Есть карта?