Пищевые брикеты – «палки» по-простому, здесь также были другими. Их отличали более яркие цвета, заметные вкусовые отличия и приятные ароматы. Брейну даже показалось, что он различает вкус краба, а в другом случае бифштекса, хотя едва ли те, кто готовил эти рецепты, слышали о подобных продуктах.

Брейн уснул на папках с досье и проснулся, когда его растолкал Сингер.

– Что такое? – спросил Брейн, растирая лицо.

– Там они это… Похоже, что-то задумали… – сообщил канзас, сжимая автомат.

– Что задумали?

– Стукач этот снова всем угрожал, дескать, вложу по полной. Они пытались его уговорить, чтобы не болтал лишнего – следователи накрутят и ему, и им, никто особо не будет разбираться.

– И что теперь?

– Он пошел в гальюн, а они жребии тянут.

Брейн поднялся с пола и вышел в основное помещение. Он застал Таута за раздачей записок. Развернув свою, двигателист Хейно кивнул и пошел в гальюн следом за Чиунмахом.

Заметив Брейна, Таут ему улыбнулся и сказал:

– Ждем высадки в ближайший час, флотская группа уже на подходе – вон даже массовые компенсаторы включились, система чувствует подход кораблей.

Брейн посмотрел в сторону большого монитора, где отражались какие-то процессы, но разбираться в них не было времени да и смысла.

– Чего нам ожидать от высадки? – спросил он.

– Ну… Подозреваю, что действовать они будут жестко, особенно по отношению к вам и вашим товарищам, поэтому оружие нужно убрать подальше.

– Чтобы не провоцировать?

– Вот именно.

Вдруг со стороны гальюна раздался истошный вопль, перешедший в рыдания.

– Умоляю! Пощадите! Умоляю!..

Таут вздохнул. Показался Хейно.

– Сэр, он обещал молчать.

Таут кивнул. Возможно, он и сам бы не смог вот так хладнокровно задушить мерзавца.

Брейн понял, в чем дело, и попросил разрешения поговорить с Чиунмахом.

– Извольте, – пожал плечами Таут, и Брейн нашел штаб-навигатора в гальюне на полу. Его мундир был разорван, а тело все еще содрогалось от беззвучных рыданий.

– Встань, – негромко произнес Брейн. Чиунмах перестал рыдать, посмотрел на него снизу вверх и медленно поднялся.

– Распрямись и не сутулься! – приказал Брейн.

Чиунмах выпрямился, насколько это было возможно для канзаса, и даже одернул разорванный мундир.

– Твой приговор отсрочен. Если ты где-то что-то начнешь выдумывать, мы все выступим против тебя. Ты понял?

– Я… я буду молчать…

– Не нужно молчать, просто не нужно выдумывать гадостей против своих товарищей.

– Я не буду выдумывать… Гадостей… – Чиунмах шмыгнул носом. – Обещаю…

Прибытия сил флота пришлось ждать недолго, и скоро ко второму стыковочному узлу подошел десантный катер, с которого на борт тюремного судна высадилось около полусотни штурмовиков.

Они уже точно знали, где располагалось помещение архива, и быстро добрались до места. Таут открыл им и тут же полетел на пол, сбитый ударом фонового парализатора.

С остальными офицерами поступили не менее жестко, но арестантам досталось особенно, хотя они уже лежали на полу безоружные с заложенными за голову руками.

Брейн слышал, как затрещали суставы, когда его руки за спиной сковали самозатягивающимися путами, одновременно утягивающими шею и ноги. Затем по арестантам прошлись фоновыми разрядами, и Брейн, единственный, не потерял сознание, а Сингер с Фофо сразу отключились.