— Ist!

Приказ остановиться ударом кнута рассек воздух откуда-то сзади, от лестничной площадки. Голос был гортанным и хриплым.

— Iiiiiiist!

Не дожидаясь нового окрика, они открыли находившуюся в торце металлическую дверь, за которой оказалась пожарная лестница — винтовая конструкция из алюминиевого сплава. Ухватившись за поручень, Багери устремился вниз, а за ним, на ватных от страха ногах, Томаш. Но через пять-шесть ступеней они остановились — снизу, навстречу им, громыхали шаги.

Беглецы развернулись и бросились обратно. Справедливо полагая, что третий этаж перекрыт, они поднялись до четвертого, откуда похитили рукопись, и, выскочив там в коридор, увидели быстро приближавшихся к ним вооруженных людей.

— Ist! — снова прокричали им, приказывая остановиться.

Тогда они рванули к дверям конференц-зала. Историк, задыхаясь, бросил коробку с рукописью на стол, а сам в изнеможении опустился на стул.

— Все, — в отчаянии выдавил он. — Сейчас нас схватят.

— Это мы еще посмотрим, — отозвался Багери, поспешно извлекая из своего мешка пистолет.

— Вы с ума сошли?!

Багери приоткрыл дверь, через образовавшуюся щель прицелился и открыл огонь.

Грянули два пистолетных выстрела.

— Один готов! — со злорадной усмешкой прокомментировал иранец.

— Моса! — завопил Томаш. — Вы рехнулись!

Но Багери, интуитивно ощутив движение слева по коридору, развернулся наизготовку в сторону пожарной лестницы.

— Еще двое, — удовлетворенно пробурчал Багери.

— Что вы делаете?! — взвился Томаш. — Нас теперь обвинят еще и в убийстве! Вы только усугубляете наше положение!

— Вы не знаете этой страны, — жестко парировал Багери, не оборачиваясь в его сторону. — Здесь нет большего преступления, чем то, что мы уже совершили. По сравнению с этим ухлопать пару-тройку служивых — сущая ерунда.

— Но и застрелив еще несколько человек, вы делу не поможете, — настаивал историк.

Иранец окинул быстрым взглядом коридор и увидев, что преследователи, столкнувшись с вооруженным сопротивлением, отступили и спрятались, поднял с пола торбу с инструментом и прижал ее к себе локтем правой руки. Затем, продолжая держать пистолет наготове, левой рукой принялся в ней шарить.

— Они нас не возьмут, — процедил Багери сквозь зубы.

Рука на мгновение замерла в мешке, по-видимому, нащупав то, что искала, и появилась наружу с двумя предметами белого цвета. Томаш подался вперед, стремясь убедиться, что зрение его не обмануло.

Шприцы.

— Это хлорид калия, раствор калиевой соли. Вы должны сделать себе укол.

— Зачем?! — прошептал Томаш, схватившись рукой за сердце.

— Чтобы нас не взяли живыми.

— Вы сумасшедший.

— Они замучают нас до смерти, — объяснил Багери. — Будут пытать, пока мы не признаемся, а потом пустят в расход. Так что уж лучше самим.

— Но, может, нас и не убьют.

— Давайте не будем спорить, — возразил иранец, держа шприцы в руке. — И потом, это приказ: в случае провала операции не сдаваться живыми. Хороший агент должен понимать, что бывают ситуации, когда приходится жертвовать собой во имя всеобщего блага.

— Но я не агент. Я…

— В данный момент вы — агент ЦРУ, — прервал его Багери, стараясь, однако, не повышать голос. — Хотите того или нет, но вы выполняете важнейшее задание и являетесь носителем информации, которая, попади она к иранцам, создаст серьезные осложнения для Соединенных Штатов и приведет к росту нестабильности в мире. Они, — последовал жест в сторону коридора, — не должны захватить нас живыми.