В то же время ты сейчас увидишь, каких великих надежд я сам мог бы лишиться, допустив дурной по отношению к тебе поступок. (11) Я стремился стать другом Кира, полагая, что он был тогда наиболее способен, при желании, осчастливить человека. Теперь я вижу в тебе человека, облеченного властью Кира, получившего его область и сохранившего, кроме того, и свою собственную; а царское войско, которое было враждебно Киру, является для тебя союзным. (12) Раз это так, то неужели найдется, такой безумец, который не пожелал бы стать твоим другом? Но я упомяну также о тех обстоятельствах, которые подают мне надежду на то, что и ты со своей стороны склонишься к дружбе с нами. (13) Мне известно, что мисийцы доставляют вам много хлопот, и я полагаю, что с имеющимися у меня силами я смог бы принести их к покорности. Это относится и к писидийцам. Да, по слухам, и многие другие народы ничем от них не отличаются, и я, думается, мог бы устранить эту непрестанную помеху вашему благополучию. Что же касается до египтян, на которых вы, как я знаю, особенно гневаетесь, то разве существует какая-либо иная сила, кроме той, которая сейчас находится при мне, при помощи которой вы были бы в состоянии достаточно их наказать?^>(110) (14) Ведь, имея нас при себе, ты вернулся бы домой самым могущественным другом для своих соседей или, если кто-нибудь из них стал бы враждовать с тобой, полновластным его господином. Мы ведь служили бы тебе не только ради жалованья, но также из благодарности за наше спасение. (15) Когда я размышляю обо всем этом, твое недоверие к нам кажется мне столь непонятным, что я с радостью услышал бы имя того необычайно красноречивого, человека, который сумел убедить тебя в наших против тебя кознях". Так говорил Клеарх, а Тиссаферн ответил следующим образом.

(16) "Я радуюсь, Клеарх, слушая твои разумные речи. Мне кажется, ты понял, что, желая мне зла, ты тем самым злоумышляешь против самого себя. В свою очередь, выслушай меня и пойми, что также несправедливо было бы с вашей стороны не доверять царю или мне. (17) Неужели ты думаешь, что при желании погубить вас у нас нехватило бы всадников, пехоты или вооружения, при помощи которых нам не трудно было бы разбить вас, не подвергаясь никакой опасности понести поражение? (18) Или тебе кажется, что у нас нет подходящих для нападения местностей? Разве вам не придется с большим трудом проходить по бесчисленным равнинам,^>(111) жители которых дружественно к нам расположены? Разве вы не видите перед собой горные хребты непроходимые для вас, если бы нам удалось предварительно их занять? Разве недостаточно рек, у берегов которых нам легко было бы сражаясь, уничтожить вас по частям? Среди них есть и такие реки, которые вы и вообще не сумели бы перейти без нашей помощи. (19) Допустим даже неудачу во всех этих начинаниях, но огонь все же сильнее посевов. Мы могли бы сжечь поля и поставить вас лицом к лицу с голодом, а с ним вы не в состоянии справиться при всей вашей храбрости. (20) Почему же, располагая столькими возможностями для борьбы с вами, из которых к тому же ни одна не связана с риском, мы должны выбрать тот способ, который один только и является нечестивым перед богами и позорным перед людьми? (21) Те, что стремятся достичь чего-либо путем ложной клятвы перед богами и вероломства перед людьми, -- это совершенно беспомощные, находящиеся в затруднении и нужде и притом дурные люди. Мы, Клеарх, не таковы, мы не безрассудны и не слабоумны. (22) А почему, имея возможность погубить вас, мы не сделали этого? Да будет тебе известно: причина этого -- мое горячее желание заслужить доверие эллинов. Я хотел бы, чтобы наемные войска, с которыми Кир пришел сюда, полагаясь на них потому, что он выплачивал им жалованье, совершили обратный поход со мной, оставаясь надежными в силу оказанного им благодеяния. (23) Ты уже упомянул о том, какие услуги вы можете мне оказать, но мне известна еще одна и самая из них главная: только одному царю приличествует носить прямую тиару,