Кэм осветил фонариком перевернутую надгробную доску. Могила принадлежала Джону Роберту Харди, 1881–1882, ребенку прожившему один короткий год и покоившемуся под землей больше столетия. Под упавшей доской могила зияла широкой пустой, темной дырой.

— Видите? Точно как мы вам и сказали. — Парень слышно сглотнул. Белки его глаз сверкали в притушенном свете. — Кто-то выкопал.

— Да, я вижу Джон. — Кэм наклонился, чтобы посветить фонарем в яму. Там ничего не было, кроме грязи и застарелого запаха смерти.

— Думаете это были грабители могил, шериф? — Голос Джона дрожал от возбуждения. Ему было стыдно за то, что он затрясся и припустил, как заяц, после того, как они с Салли просто грохнулись в пустующую могилу, когда валялись в траве. Он предпочитал вспоминать, что он руку держал у нее под рубашкой. Ему хотелось, чтобы она это тоже помнила, поэтому он говорил со значением. — Я читал о том, как выкапывают могилы в поисках драгоценностей и частей тела. Они продают части тела на эксперименты и так далее.

— Не думаю, что здесь им удалось что-нибудь обнаружить. — Кэм выпрямился. Хотя он и считал себя здравомыслящим человеком, но от вида открытой могилы у него по коже пробежали мурашки.

— Давай беги, отведи Салли домой. Мы этим займемся. Салли посмотрела на него громадными глазами. Она втайне была влюблена в шерифа Рафферти. Она слышала, как ее мама сплетничала о нем с соседкой, болтая о его бурной молодости в Эммитсборо, когда он носил кожаную куртку и ездил на мотоцикле, и разнес Таверну Клайда в драке из-за девчонки.

Он по-прежнему ездил на мотоцикле и ей казалось, что он может завестись, если захочет. Он был ростом шесть футов два дюйма и сложен крепко и жилисто. Он не носил глупой формы цвета хаки, как Бад Хьюитт, вместо этого на нем были поношенные джинсы и хлопчатая рубашка, подвернутая до локтей. Его черные как смоль волосы закрывали кудрями уши и воротник рубашки. У него было длинное и сухое лицо, и теперь лунный свет проявил удивительные тени под его скулами, заставив ее семнадцатилетнее сердце трепетать. С точки зрения Салли у него были самые сексуальные голубые глаза — темные и глубокие, и немного задумчивые.

— Вы собираетесь позвать ФБР? — поинтересовалась она.

— Мы с ними посоветуемся. — «Боже, снова семнадцать лет, — подумал он, затем тут же: ох-ох, нет, спасибо». — Следующий раз, когда решите уединиться, поищите другое место.

Она очаровательно вспыхнула. Ночной ветер набросил волосы на ее простодушное лицо. — Мы только разговаривали, шериф.

«Рассказывай сказки». — Как бы там ни было. Идите домой.

Он смотрел, как они удалялись среди надгробных камней и досок, по влажной, липкой грязи и пучкам травы. Прижавшись друг к другу, они шли, уже возбужденно перешептываясь. Салли взвизгнула и захихикала, и последний раз взглянула через плечо на Кэма. «Дети, — подумал он, дернув головой, когда ветер ударил по непрочной кровле на крыше старой церкви. — Ни черта не знают о том, что вокруг творится».

— Мне понадобятся снимки, Бад. Сегодня. И лучше мы огородим место веревкой и поставим пару табличек. Если мы вернемся утром, то уже все в городе будут знать об этом.