Красная нимфалида сидела на цветке среди эфирных испарений, и он тянул к ней сачок, готовясь ударить, прочерчивая зрачком траекторию. Тянулся сачком, умоляя незримого лесного божка, владеющего африканской опушкой, повелевающего бабочками, антилопами, птицами, чтобы он даровал ему эту добычу. Знал, что промахнется и бабочка от него улетит. – Прокурор останется наедине с валютной красавицей, и та обольстит его. На широкой кровати он возбудит не уголовное дело, а нечто иное, на что будут направлены две телекамеры, спрятанные в потолке и стене. Когда он наконец застегнется на все свои прокурорские пуговицы и покинет квартиру, мы уже будем рассматривать уникальные кадры, которые войдут в анналы отечественной юриспруденции. Копейко смонтирует отличную ленту под музыку из кинофильма «Мужчина и женщина». И, быть может, в тот же вечер, сразу после вечерних известий, на канале Зарецкого изумленные зрители увидят того, кто воюет с кремлевским вором. Правда, детям до шестнадцати лет смотреть такое не рекомендуется…

Он ударил сачком, сшибая пустой цветок, цепляя кисею о колючки. Знал, что промахнулся и бабочка от него улетела… – Эти кадры возмутят общественность и дадут основание отстранить Прокурора от должности. Будут заморожены все крупные уголовные дела, направленные против Истукана. Мэр лишится оружия. В знак благодарности за блестящую операцию будет смещен директор ФСБ, и на его место сядет наш человек…

Бабочка, которую много лет назад он не догнал в африканской саванне, теперь, созданная из стекла, наполненная пылающим газом, присела на крышу московского дома, куда он должен войти. Он стоял, изумляясь таинственным совпадениям, в которых скрывалась тайна многомерного мира.

– Тебе понятна твоя роль? – спросил Гречишников. – Знаешь, как действовать?

– Я не буду в этом участвовать, – ответил Белосельцев.

– Почему?

– Гадко. Это вопреки моим правилам.

– Неужели? – Оранжевые глаза, как ягодки рябины, вмороженные в ледяной круг, приблизились к лицу Белосельцева. – Твоя этика запрещает тебе быть «подсадной уткой»? Но разве тебе не известно, что в атласе разведок «подсадная утка» – самая распространенная птица? Что ею в любой момент может стать пеликан, или сова, или дикий голубь витютень? Это честь для разведчика – облечься в утиное оперение и немного покрякать, подманивая селезня.

– Мне претит заманивать в постель к проститутке подвыпившего мужчину. Не хочу быть «подсадной уткой».

– А разве ты ей не был однажды – в баре отеля «Дон Карлош», куда заманили Маквиллена?

Сумрачный бар отеля. Полированная красноватая стойка с отражением цветастых бутылок. Узорная телефонная трубка. Бутафорский рыцарь в углу. Из далеких дверей навстречу идет Маквиллен, светловолосый, веселый, что-то издали ему говорит, дружелюбно кивает. С обеих сторон, из потаенных углов, кидаются на него чернолицые агенты, крутят руки, утаскивают. Оборачиваясь через плечо, тот кинул на него укоризненный взгляд.

– Если ты внимательно изучал мое африканское досье, то должен знать, что Маквиллен заманивал меня в ловушку. Это было под Лубанго по дороге в Порт-Алешандро, где меня пытались убить. Маквиллен враг, и в баре «Дон Карлош» я поступил с ним, как с врагом.