Она смотрела на них, выбирала среди них. Она не смотрела на нищего у двери, который сделал знак Эвмею.

Слава богу, подумала она. Слава богу, отсрочка!

В тишине снова раздался голос рабыни. Короткий, вскрик, потом долгий вопль.

Дольше мне этого не выдержать, думал Эвримах. Дольше мне этого не выдержать, думал Телемах, крепче стискивая древко копья. Он поднял кубок, чтобы выпить вина, но снова отставил его на стол.

— Минутку!

— Все обернулись к нищему у дверей.

— Я тоже хотел бы сделать попытку, — сказал он. Они глядели на него, они таращили на него глаза.

— Но… — сказала Пенелопа. — Он…

— Клянусь богами! Что еще за новости! — сказал Антиной, успевший сесть за свой стол.

— Я не собираюсь соперничать с вами, — сказал нищий охрипшим вдруг голосом. Он откашлялся. — Если вы не против, я просто хочу попробовать свои силы. Можно, мне взять лук, Эвмей?

— Стой!

Это опять говорил Антиной. Эвмей, двинувшийся было к столу нищего у двери, остановился,

— Если он сумеет натянуть лук, мы станем всеобщим посмешищем, — заявил Антиной, стараясь говорить беспечным, шутливым тоном. — К тому ж он не имеет права участвовать в состязании.

Я должна что-нибудь сказать! — подумала Пенелопа.

Она чувствовала, как в комнате запахло кровью.

— Я… — начала она.

— Я… — перебил Телемах.

— Я ничего не имею против, — продолжала она, — но я думаю, мы можем подождать до завтра.

— Я не собираюсь свататься к Многочтимой, к Долгоожидающей, — сказал Странник.

Она встала, она кусала губы, руки слепо шарили по столу.

— Мы отложим дело до утра, — объявила она. — Эвмей, дай сюда лук. Уже смеркается. Скоро совсем стемнеет. А стрелять в темноте нельзя. Это опасно.

Телемах встал тоже.

— Луком распоряжаюсь я, — сказал он неуверенно, заикаясь, надтреснутым голосом. И так шумно втянул в себя воздух, что все услышали. — Эвмей! Пусть наш почтенный гость попробует. Он успеет сделать попытку, прежде чем сумерки сгустятся, прежде чем станет темно!

Эвмей больше не колебался, он прошел через прихожую к порогу. И в то же самое время Пенелопа повернулась спиной к присутствующим и медленно двинулась в глубь дома. В двери, ведущей во внутренние покои, стояла Эвриклея. Она заперла дверь за своей хозяйкой. Закрылись еще какие-то двери внутри дома. Немой, но наделенный острым слухом дорожный спутник Эвриклеи стоял в узкой боковой двери чуть правее Телемаха. Он вышел, запер за собой дверь, обошел дом вокруг по внутреннему двору и встал возле топоров.

Эвмей нарушил все правила: он подошел к нищему, который по-прежнему сидел за своим столом, и протянул ему сначала лук, а потом тяжелый, наполненный стрелами колчан.

— Мой господин приказал, чтобы я передал все это господину, — сказал он.

При свете очага и сером свете, проникавшем со двора, он взял в руки лук и осмотрел его со всех сторон. Он изучил крепления на концах, близоруко склонившись к дереву, внимательно его обследовал, прищурившись, разглядел рог, повертел лук в руках, то ли наслаждаясь игрой бликов, то ли просто с любопытством следя за их перемещеньем. Лицо его исказилось, с безобразной гримасой глядел он на лук, точно у него болели зубы или внезапно схватило живот. Он поднял правую руку, точно призывая духов погибших героев или демонов. Потом кончики большого и указательного пальцев, с огрубелыми, однако благородной формы, царственно благородной формы ногтями ухватили тетиву, он потянул ее, как музыкант без плектра