Пенелопа поднесла белую руку к еще не набеленному лбу.

— Видно, быть грозе, — дружелюбно сказала она Эвриклее. — Что-то у меня нынче голова тяжелая.

Внизу зашумели громче, кто-то несколько раз подряд оглушительно чихнул.

— И я думаю, быть грозе, — сказала старуха. — Все тело ноет, похоже, осенняя ломота началась.

Сандалии Эвмея застучали вверх по лестнице, шел он уже не так торопливо — и вот он стоит в дверях, распространяя запах свиной закуты. Пенелопа обернулась к нему.

— Ну, где же он?

— Он приветствует и благодарит Вашу милость, но просит подождать до вечера. Говорит, ему выпало то же бремя, что и Долгоотсутствующему. Тому, кто, быть может, скоро возвратится. Если ему будет позволено остаться, говорит он, вечером, когда все разойдутся, он многое расскажет.

— Ишь какой важной птицей он себя воображает, — сказала Пенелопа, не чувствуя, однако, гнева. — Ну ладно, скажите ему, что я выслушаю его вечером. Не потому, что мне надо его выслушать или что мне этого так уж хочется. Но все же я его выслушаю, это мой долг.

Двое рабов пронесли через наружный двор к воротам тело какого-то животного. Кошка потерлась о колени дочери Долиона, потом скользнула прочь, следом за рабами. Невероятно разбухшая, многократно познанная мужчинами Долионова дочь перегнулась через скамью, с любопытством выглядывая за ворота, потом встала.

— Нынче, кажется, уже и собак стали резать — им что, не хватает еды? — спросила Хозяйка,

Эвриклея засеменила к окну и вытянула шею, чтобы увидеть. Рабы уже подошли к наружным воротам и потом исчезли за оградой.

— Это старый пес, — сказала она. — Старый Аргос, принадлежавший Долгоотсутствующему. Он совсем был плох последние дни, все лежал и задыхался.

— Выходит, дождался наконец, — сказал Эвмей, сделавший несколько шагов в комнату.

Хозяйке не понравились его слова, к тому же от него несло свиньями.

— Хорошо, — сказала она. — Можешь идти. Кто-то снова оглушительно, трубно чихнул.

— Кто это? — спросила она, пытаясь засмеяться. Да нет, она засмеялась, громко, молодо, звонко. — Как смешно он чихает! Кто это?

— Я думаю, это господин Телемах, — ответил с порога Эвмей. — Он уже чихал нынче несколько раз.

— Надеюсь, он не простудился на море, — сказала она.

В этот день, преисполненный тревог, гнева, искушений, поисков, попыток объединиться и желания во всем разобраться, Та, что была, быть может, Все Еще Ожидающей, С Виду Покинутой, богатая владелица многочисленных стад свиней, овец, коз и крупного рогатого скота, получила еще одно предложение, и притом с совершенно неожиданной стороны.

В этот день внизу пили и шумели больше обычного. Группа женихов с Зама и с восточных островов прошествовала в гавань к своим кораблям, но прежде их депутация явилась к подножью лестницы, ведущей в Гинекей, откланяться и поблагодарить. Они этого не сказали, но было очевидно — в качестве женихов они больше уже сюда не вернутся. Ряды претендентов редели. Они считают, что я уже сделала выбор, и чувствуют, что он пал не на них, думала она.

А может, они боятся, думала она, но чего им бояться, ведь это смешно.