День, когда Феодора разрешила внести иконы в храмы, до сих пор отмечается церковью и называется днем православия.

Тогда же и Лев Математик, племянник Иоанна, с радостью оставил место епископа в Солуни и вернулся в столицу.

Церковные дела его мало интересовали. Ему были скучны споры иконоборцев с почитателями икон.

Некоторые требовали сослать его куда-нибудь — все-таки племянник Иоанна. Но Варда поставил его во главе будущего университета.

Константин вставал на рассвете, одновременно с Феоктистом. Завтракали они вместе.

У Феоктиста дел становилось все больше. Брат царицы, Варда, проводил время в увеселениях. Делами империи управляли Феодора и Феоктист.

— Вырастет наследник и увидит, что казна за эти годы умножилась втрое, — говорил логофет.

О воспитании наследника по-прежнему никто не беспокоился. И в то же время Варда не подпускал к нему никого.

— Вчера наследнику подарили красивого щенка. Он приказал разрезать щенку живот, чтобы посмотреть, что у того внутри. И никто не посмел удержать его, — жаловался Феоктист Константину.

Сразу после завтрака Феоктист отправлялся во дворец, проходил в женскую половину и решал с царицей дела страны.

В это же время в своем доме усаживался за дела Фотий. Первые утренние часы он посвящал научному трактату.

В те же часы и Константин садился за книги.

Потом он шел на занятия к Фотию.

В те первые месяцы Константин чувствовал себя так, словно бежал за уносящейся колесницей, пытаясь вскочить в нее на ходу. Он читал новые книги, раздумывал над ними, сопоставлял мысли авторов и читал снова. Но колесница уносилась дальше, и надо было бежать изо всех сил, чтобы догнать ее.

Чтобы получить высшее образование, полагалось изучить семь наук. Три словесных: грамматику, риторику, философию, и четыре математических: арифметику, музыку, геометрию и астрономию.

Теперь у Константина были книги. Он брал их у Фотия, у Льва Математика, в патриаршьей библиотеке. Его учителя были самые образованные люди страны, у него появились хорошие друзья. С одним учеником он изучал Гомера, с другим — законы музыки, с третьим решал хитроумные математические задачи. Все вместе под руководством Фотия они упражнялись в искусстве красноречия — риторике, учились логично доказывать свои мысли, убеждать слушателя.

Однажды ученики Фотия опять заговорили о поэтессе Касии. Они стали сравнивать ее книгу изречений с другой книгой — Иоанна Стобея. Не все читали Стобея, и поэтому многие лишь слушали. А Константин уже брал Стобея в библиотеке у Фотия.

Касия писала для себя, лишь о своих переживаниях и мыслях. Стобей расположил изречения по темам. Там были разделы: «О мире и войне», «О законе», «О власти и могуществе». Его изречениями пользовались проповедники, юристы, поэты. Константин увлекся и стал сопоставлять изречения Касии не только со Стобеем, но и с Менандром. Неожиданно в комнате стало тихо. Ученики смотрели на него удивленно и со вниманием. Константин не сразу понял, в чем дело, и смутился.

— Хвалю тебя за глубокие мысли! — Фотий встал со своего места и зашагал по комнате. — Некоторые твои сопоставления, если ты не возражаешь, я внесу в свою книгу.