— Я п-первый раз л-лечу… Не думал-ла, что это будет так стр-рашно… — ответила я мужчине и отвела взгляд в сторону, потому что мне становилось не по себе от того, как он смотрел на меня.

— Я рядом. Ничего не бойся! Я защищу тебя! — прошептал он, чуть склонившись ко мне и практически задев ухо своими губами.

Помотав головой, я отмахиваюсь от этих мыслей, взбудораживших сознание, и мельком смотрю на Багрянского. Мне кажется, что и он вспомнил тот день, но это уже не имеет совершенно никакого значения.

Заснув, я сильно злюсь на стюардессу, которая подходит и предлагает нам угощения. Вот только желудок вдруг начинает урчать, и я соглашаюсь поужинать. Дома-то не успела ведь, да и весь день была на нервах, поэтому единственное, что я успела скушать сегодня — ванильный чизкейк.

Девушка приносит рыбу с овощным салатом. Она даже не спрашивала, что именно я предпочту. Скорее всего, Багрянский уведомил ее о моих предпочтениях и заранее заказал меню. Я голодна, поэтому не хочу спорить и говорить, что могли бы у меня уточнить, ем ли я, вообще, рыбу.

— Как бы странно это ни звучало, Дымка, но сегодня мы с тобой впервые ужинаем вместе с момента расставания! — вдруг произносит мужчина.

Бросаю на него уничтожающий взгляд и возвращаю внимание к еде. Кажется, что от аппетита в мгновение не осталось и следа. Умеет же Багрянский испортить настроение…

— Не дождешься! — отвечаю я и приступаю к еде, не обращая на бывшего совершенно никакого внимания.

Если бы в помощи нуждалась не маленькая девочка, если бы это был не вопрос жизни и смерти, то я ни за что бы не полетела вместе с ним. Напоминаю себе цель нахождения в этом самолете и с удовольствием уплетаю еду, приготовленную, наверняка, лучшими поварами. Багрянский с детства привык к тому, что ему достается все самое лучшее. Наверное, ему было слишком сложно, когда его империя рухнула, и пришлось довольствоваться тем, что осталось. Хотя… Какая мне, вообще, разница?

Закончив с ужином, я благодарю стюардессу, откидываю кресло и засыпаю. Сон оказывается крепким, и хоть я вижу какие-то кошмары, но не могу проснуться. Открываю глаза лишь во время посадки, когда Багрянский мягко прикасается к моему плечу и просит поднять кресло. Первая мысль, возникшая в голове, стоит мне увидеть его — все это мне приснилось, не было никакой измены, мы вместе… Вот только следом оглушает вторая: было. И этого не изменишь.

— Больше не смей трогать меня! — цежу я, поднимаю кресло и пристегиваюсь.

Посадка проходит мягко, и уже скоро мы оказываемся в тонированном внедорожнике Багрянского. Запах вишневого сиропа и сливок бьет в нос, и я открываю окно. Раньше он нравился мне, а теперь ненавижу все, что связано с воспоминаниями о прошлом.

— Поедем сразу в медицинский центр, где врач скажет, что будем делать дальше. Потом заедем в больницу и заберем Асю, у нее закончились процедуры, теперь она сможет пожить какое-то время дома.

Я слушаю, но ничего не отвечаю. У Багрянского все расписано. Он все решил. Скорее всего, он был уверен в том, что я соглашусь поехать с ним. И мне хочется подавить внутри него эту уверенность, но я держусь из последних сил, напоминая себе, что поехала ради ребенка.