По очереди он ткнул пальцем в каждого парня. Все сидели, понурившись, словно школьники, хоть самому младшему из них, Хайме, исполнилось двадцать девять, а старшему, Фернандо, – тридцать четыре.

– Солист ли, гитарист ли, клавишник – не важно! Найду, кто петь будет, кто играть, кто на барабанах стучать. А то и вовсе проект закрою. Запомните! Чтобы мне этого дерьма не было! Ни тяжелых, ни легких наркотиков! Никаких! Утоплю всех!

Удивительно, что никто из ребят и не пробовал возразить, возмутиться, оправдаться. Никто из них и не притрагивался к наркотикам, но они слушали своего менеджера с такой виной на лице, будто их тоже, как и Чави, поймали с поличным.

– Скрещивайте пальцы на удачу, чтобы эта история не разлетелась по Интернету или газетенкам. Вам такая слава ни к чему, – сказал уже более спокойным тоном Хосе Мануэль и провел ладонью по взмокшей шее. – Стоит хоть чуть-чуть испачкаться – отмыться будет сложно. И не важно, что вы в этой истории все в белом, и не важно, что этот идиот, может, в первый и последний раз попробовал порошок, – стоит лишь дать повод для разговоров… Ты, как никто, уже знаешь, как легко стряпаются «сенсации», – ткнул он пальцем в Рауля. Тот поднял голову и дальше уже слушал, глядя менеджеру в глаза. – Запомните все, что я вам сказал. Работать и еще раз работать, без глупостей. Взлететь не так уж сложно при правильном раскладе. Вам это удалось. Самое сложное – продержаться. Если будете дурить, никто и ничто вас не спасет. Никакие таланты. Еще вчера были кумирами, завтра станете мальчиками для битья. Я с наркоманами не работаю – запомните раз и навсегда. Это мое кредо. Все. Переодеваться и – в зал. Раздавать автографы с улыбками и фотографироваться с поклонницами. Вперед! А я опять в госпиталь к Чави.

Этой ночью мы никуда, конечно, не уехали: Чави оставили в госпитале до утра, хоть он себя уже и чувствовал вполне хорошо. Хосе Мануэль остался с ним, а ребятам велел хорошо отдохнуть, сказав, что, возможно, уже утром сорвемся в путь – в зависимости от состояния их друга. Время уже приближалось к двум часам ночи, когда все разошлись по своим номерам.

Мы с Раулем тоже вернулись к себе, но, несмотря на поздний час, спать оба не хотели. Я приготовила нам бутерброды. Но Рауль лишь надкусил свой и так, зажав его в руке, похоже, совершенно забыв о нем, бродил из угла в угол. Я видела, что он очень расстроен и обеспокоен.

– Концерт вы отлично отыграли! – попыталась приободрить его я.

– Да, да, – рассеянно отозвался он, не бросив в мою сторону даже взгляда.

– Рауль… Сядь, не мельтеши.

Он послушался, сел, но тут же опять вскочил на ноги. Положил бутерброд на стол, бросив на меня виноватый взгляд:

– Дерьмовая ситуация, Анна.

– Ты про Чави?

Он кивнул:

– Если выяснится, что он действительно принял наркотик, Хосе Мануэль прекратит с ним все отношения. Боюсь, даже шанса не даст. Может, позволит отыграть с нами еще пару концертов, и все. А может, уже и завтра домой отправит.

– Так категорично? – ужаснулась я.

Рауль молча кивнул.

– Мне кажется, Хосе Мануэль так не поступит. Он понимает, что замену сейчас будет найти непросто. Вернее, найти можно, но новый гитарист не репетировал с вами! И потом, вряд ли ваш менеджер такой зверь…