– Ну как, милый, отходишь?

Федяшев застонал и попытался приподняться:

– Где она? Где?!!

– Да вот же… Господи! Что с ней станется…

Только тут Федяшев увидел, что его обожаемая статуя уже находится в кабинете, в углу. Правда, местами она потрескалась, а правая рука и вовсе отвалилась.

Возле статуи возились Степан и Фимка, прилаживая отлетевшую руку…

– На штырь надо посадить! – сказал Степан. – Глиной замазать. А потом – алебастром… «Ре бена геста» – «Делать так делать»!

– Уйдите! – взмолился Федяшев. – Не мучайте меня! Дворовые смутились.

– Да мы чего, барин… Мы как лучше…

Степан и Фимка робко двинулись к выходу.

– Руку-то оставьте, ироды! – крикнула тетушка. Степан испуганно положил мраморную руку на столик:

– Прощенья просим! Тут гончара надо. Он враз новую слепит.

– И вы, тетушка, ступайте! – попросил Федяшев. – Оставьте нас одних.

– Кого «нас»? – Тетушка перекрестилась. – Совсем ты головой ушибся, Алексис… Скорей бы доктор ехал.

К вечеру из города приехал доктор. Толстенький господин в засалившемся парике и круглых очках. Он был слегка навеселе.

Осмотрел больного, как умел, проверил рефлексы.

– Ну что же-с! – сказал он. – Ребра, слава Господи, повреждений не имеют-с, а голова – предмет темный и исследованию не подлежит. Завязать да лежать!

– Мудро! – закивала Федосья Ивановна, накрывая маленький столик и ставя на нем графинчик. – Отужинать просим чем Бог послал.

– Отужинать можно, – согласился доктор. – Если доктор сыт, так и больному легче… – Он пропустил рюмку и с аппетитом разгрыз зеленки огурец…

Федяшев прикрыл глаза и печально вздохнул.

– Ипохондрией мается, – пояснила тетушка.

– Вижу! – сказал доктор и снова налил рюмку. – Ипохондрия есть жестокое любострастие, которое содержит дух в непрерывном печальном положении… Тут медицина знает разные средства… Вот, к примеру, это… – Он поднял наполненную рюмку.

– Не принимает! – вздохнула тетушка.

– Стало быть, запустили болезнь, – покачал головой доктор и выпил. – Еще есть другой способ: закаливание души путем опускания тела в прорубь…

– Мудро! – одобрила тетушка. – Но только ведь лето сейчас стоит, где ж прорубь взять?

– То-то и оно, – вздохнул доктор. – Тогда остается третий способ – беседа. Слово лечит, разговор мысль отгоняет. Хотите беседовать, сударь? – Доктор насытился и закурил трубку.

– О чем? – усмехнулся Федяшев.

– О чем прикажете… О войне с турками… О превратностях климата… Или, к примеру, о… графе Калиостро.

– О ком?! – Федяшев даже присел на диване.

– Калиостро! – равнодушно сказал доктор. – Известный чародей и магистр тайных сил. Говорят, в Петербурге наделал много шуму… Камни драгоценные растил, будущность предсказывал… А вот еще, говорят, фрейлине Головиной из медальона вывел образ ее покойного мужа, да так, что она его осязала и теперь вроде как на сносях…

– Материализация! – воскликнул Федяшев и, вскочив, нервно стал расхаживать по кабинету. – Это называется «материализация чувственных идей». Я читал об этих таинствах… О Боже!

– Да что ж ты так разволновался, друг мой?! – забеспокоилась тетушка. – Тебе нельзя вставать!