Стараясь смешаться с толпой, Корсаков прошел к своему дому, незаметно огляделся — не видно ли милицейского патруля, и нырнул во двор. Дом щерился закопченными проемами окон, входная дверь была прикрыта щитом, сколоченным из необструганных досок. Корсаков отодвинул щит и пролез в образовавшуюся щель. Внутри было сумрачно и влажно, солнечные лучи пробивались сквозь щели грубо сколоченных досок за спиной. Стоял удушливый запах пожарища, под ногами перекатывались еще влажные головешки с торчащими гвоздями. Лестница вела в никуда — пол на втором этаже обрушился и Корсаков смог увидеть свою комнату, вернее то, что от нее осталось: закопченные стены, обрывки обоев, свисавшие со стен, черный потолок. Под комнатой, на первом этаже, возвышалась куча обгорелых перекрытий, поверх которых скалился пружинами сгоревший матрас.

Корсаков пробрался к подвалу, долго разгребал обгоревший хлам. Наконец, освободив дверь, шагнул внутрь, чиркнул зажигалкой. Подвал не пострадал, огонь не добрался сюда. Игорь прошел в угол, где спрятал картины, разбросал коробки и ящики. Картин не было.

Он постоял, пытаясь сообразить, что делать дальше. Зажигалка обожгла пальцы и он выключил ее, постоял в темноте. Зачем он пришел сюда? В надежде, что если не отыщет карты, то хоть картины отдаст? А ведь магистр выразился яснее ясного: верни карты. Про полотна не было сказано ни слова, вернее, магистр хотел их получить, но после исчезновения Таро Бафомета картины отошли на второй план. Если они объявятся в какой-нибудь галерее, Корсакову могут не поверить, что не он их продал.

Напоследок Игорь огляделся, будто хотел попрощаться, но прощаться было не с чем — привычный мирок, в котором он прожил столько времени, сгорел. Трофимыч на кладбище, Владик в Питере, бомжи разбрелись по другим развалинам. Что-то кончилось, ушло в прошлое, значит — пора начинать все сначала.

Он вышел на Арбат, позвонил из автомата Анюте на квартиру. Трубку никто не снял. Он представил, как звонит телефон в пустой квартире, среди разбросанных вещей и им начало овладевать отчаяние. Анюту он, конечно, отыщет, только вот когда? Времени остается все меньше. А уверенности, что карты Таро у девушки не было никакой. Просто это был последний шанс и Корсаков хватался за него потому, что больше хвататься было не за что: он был словно потерпевший кораблекрушение. Судно ушло на дно, прихватив с собой шлюпки, и на плаву осталась последняя не занятая спасшимися доска, которая поможет выплыть. Надо только добраться до нее. Опередить тех, кто хочет перехватить у него спасительный обломок.

Он вспомнил про початую бутылку в кармане, остановился посреди улицы и прямо из горлышка сделал несколько глотков. Прохожие обходили его, брезгливо или с опаской косясь.

Заходящее солнце скрылось за набежавшими тучами, сразу стало сумрачно, но духота давила, как облепившая лицо мокрая салфетка в модном салоне-парикмахерской. Выпитая водка тут же проступила потом.

Внезапно Корсаков увидел, как трое мужчин, чем-то напоминающие людей магистра, направились к нему сквозь толпу. Они шли, раздвигая толпу туристов, словно ледокол льдины и не отрываясь смотрели на него. Он еще мог успеть затеряться среди людей, но усталость и равнодушие овладели им. Корсаков снова глотнул из бутылки и остался на месте.