– Ах, Лопес, ведь я запрещал тебе якшаться с дворянами!
– Увы, отец мой, – отвечал Лопес, – я встречался лишь с одним дворянином, которого вижу подле тебя. И смею тебя уверить, что знакомство с ним было вынужденным.
– Во всяком случае, ты не должен был драться с ним на дуэли; я запретил тебе обнажать шпагу.
– Не забывай, сеньор, – вступился Бускерос, – что ты сам ранен в руку.
– Я бы все тебе простил, – продолжал Суарес-отец, – если бы не то, что тебя выбросили из окна.
– Увы, – заметил Бускерос, – эта неприятность только что могла произойти и с тобой.
При этих словах Суарес сильно смутился. Но в это мгновенье ему вручили письмо такого содержания:
«Сеньор Гаспар Суарес!
Пишу тебе от имени моего сына, Эстебана Моро, который нижайше просит у тебя прощения. Увидев тебя с Инессой в помещении наших конюхов, он счел своим долгом дать тебе понять, что не одобряет подобного поведения.
Незадолго до этого твой сын Лопес пытался проникнуть к Инессе через окно, но перепутал дом и, свалившись с лестницы, сломал себе ноги.
Подобные поступки могут навести на мысль, что вы задумали обесчестить нашу семью, и я имею полное право подать на тебя в суд, но предлагаю тебе другой выход: между нами идет тяжба из-за двух миллионов пиастров, которые, по-твоему, принадлежат мне. Я приму их, но с условием, что добавлю к ним еще два миллиона и передам все это твоему сыну вместе с рукой моей дочери Инессы.
Твой сын оказал мне огромную услугу, расстроив брак Инессы с неким грандом, которому я из глупого тщеславия хотел отдать свою дочь. Кара, сеньор Суарес, всегда равна вине; твой сын оказал бы нам честь, сделав Инессе предложение, но он предпочел проникнуть к ней через окно. Его поведение, несомненно, было следствием той неприязни, которую ты питаешь к нам в течение многих лет и которая была вызвана ошибками посредников, что мы по мере наших сил старались исправить.
Отрекись, сеньор Суарес, от чувств, несовместимых с христианским милосердием; они могут навлечь на тебя кару господню на этом и на том свете.
Прошу тебя об этом как будущий тесть твоего сына и твой нижайший слуга.
Моро».
Прочтя письмо вслух, Суарес опустился в кресло, терзаемый противоречивыми чувствами, которые бушевали в его сердце.
Лопес, заметив состояние отца, собрал все свои силы и, невзирая на пронзительную боль, бросился со своих носилок к его ногам.
– Сын мой, – воскликнул Суарес, – зачем ты остановил свой выбор на девушке из семьи Моро?
– Вспомни, – прервал Бускерос, – что ты сам стоял на коленях перед нею.
– Прощаю тебя, – сказал Гаспар.
Нетрудно представить себе окончание этой истории. Лопеса Суареса в тот же вечер перенесли к его будущему тестю, и заботы Инессы немало способствовали его выздоровлению. Гаспар Суарес так и не смог полностью избавиться от предубеждения к дому Моро и вскоре после свадьбы сына возвратился в Кадис.
Лопес уже в течение пятнадцати дней был счастливым супругом Инессы и собирался поехать с ней в Кадис, где их с нетерпением ждал Гаспар Суарес.
Осуществив свой замысел, Бускерос взялся за другой, которому придавал большое значение. Он задумал женить моего отца на своей родственнице Гите Салес; красавица уже поселилась в соседнем доме в переулке. Я дал себе слово расстроить эту свадьбу.