У входа в вокзал он купил букет цветов и направился на перрон.

Несмотря на февральский мороз, на перроне было полно встречающих.

До прихода поезда было еще полчаса, и Анненков отправился в буфет.

Впрочем, это он так только назывался «буфет».

Жидкий чай, какое-то подобие кофе и леденцы, — вот и все, чем мог похвастаться полный буфетчик, с тоской наблюдавший за входящими в вокзал.

Ничего удивительного в этом убожестве не было.

В 1940 году, в СССР разразился очередной продовольственный и товарный кризис, и многотысячные очереди стали обыденным явлением по всей стране.

Именно тогда в лексикон советских людей прочно вошло слово «блат», который, если верить появившейся в то время пословице, «был сильнее Совнаркома».

Анненков поморщился, вспомнив, сколько ему пришлось заплатить за билет до Москвы для Марины. И ему еще повезло, посольку достать железнодорожный билет в Москву в те времена без специальных документов было практически невозможно.

Естественно, для тех, у кого не было денег. Ну а для тех, у кого они имелись, никаких проблем ни с билетами, ни с продовольствием не возникало.

Ну а коль так, то при желании всегда можно было найти организацию, а в ней человека, готового за определенную мзду помочь с документом, открывающим дорогу в столицу Родины.

Именно такой умелец и помог с билетом для Марины. А все дело было в том, что вкусивший новой любви Дугин даже не стал ничего объяснять Марине.

Все еще пребывая в «командировке», он просто передал ей приказ убираться на все четыре стороны. И Марине, считал Алексей, повезло.

Да и кто мог поручиться за то, что он, под горячую руку, не спустил бы всех собак на нее?

Анненков подошел к стойке, и дородный бефетчик только развел руками, как бы говоря:

— Ничего не поделаешь! Вот такой у нас социализм!

Анненков понимающе усмехнулся.

Каждый день газеты сообщали о колоссальных урожаях и несметном количестве товаров на складах, а прилавки в магазинах сияли пустотой.

И даже на рынках молоко продавали сейчас не крынками или бутылками, а стаканчиками, муку — блюдцами, а картошку — поштучно.

Понятно, что в этих условиях расцветала дикая спекуляция и не менее жуткий произвол милиционеров, которым приходилсь сдерживать многотысячные очереди.

Делалось это очень просто.

Милиция выстраивала очереди за квартал от магазина, а потом отбирала 10 человек и вела «счастливцев» под конвоем к магазину.

Надо ли говорить, что за определенное вознаграждание в число «счастливцев» попадали не всегда те, кто мужественно ждал своей очереди.

Анненков вышел на перрон, где уже отпыхтел парами подошедший поезд.

Марина ехала в пятом вагоне, и когда Анненков подошел к дверям, она уже стояла на перроне.

И, конечно, Анненков не мог не заметить, как она выделялась среди огромной толпы, заполнившей перрон. Фигурой, волосами, лицом и манерой держать себя.

Да, подумал он, эта женщина могла украсить любое собрание.

Заметив Алексея, Марина улыбнулась и пошла ему навстречу.

— Ну, здравствуй! — радостно улыбнулась она и, обняв его, крепко поцеловала в губы.

— Рад тебя видеть! — искренне ответил Алексей, которому все больше нравилась эта женщина.