Слова Лиссы остановили меня — но не из-за их содержания.

Это была Лисса непосредственно.

Когда Адриан и я обсуждали результаты ранее, я отметила кое-что для себя.

«Это было не честное голосование», — объявила я.

«Не законное

«Вы хотите выступить в роли адвоката, мисс Хезевей?» Королева была удивлена, и ее понижение моего названия стража теперь было явной нехваткой уважения.

«Если Вы обращаетесь к голосу монарха, несущему больше веса чем другие на Совете, тогда мы можем уверить тебя что, это закон Мороев в течение многих столетий в таких ситуациях».

Она поглядела на своих поддерживающих участников Совета, ни один из которых не поднял протест.

Даже те, кто голосовал против нее, не могли придираться к ее пункту.

«Да, но весь Совет не голосовал», — сказала я.

«У вас было пустое место в Совете в течение последних нескольких лет, — но не больше.

Я повернулась и указала туда, где сидели мои друзья.

«Василиса Драгомир в настоящее время 18 и может заполнить место ее семьи».

«Во всем этом хаосе, день ее рождения пропустился, даже мной.

Глаза в комнате повернулись к Лиссе — кое-что, что она не любила.

Однако, Лисса привыкла быть в центре общественного внимания.

Она знала то, что ожидалось от королевской особы, как смотреть и держаться.

Так, вместо раболепия, она сидела прямо и смотрела вперед с прохладным, королевским взглядом, который сказал, что она могла приблизиться к тому столу прямо сейчас и потребовать свое неотъемлемое право.

Случалось ли так, что одно только великолепное отношение или возможно небольшое обаяние духа, но на нее было практически невозможно не смотреть.

Ее красотка оказывала свое обычное светящее действие, и вокруг комнаты, много лиц были обращены к ней и отражали такое же благоговение, как и то, что я успела уже давно заметить, наблюдая за людьми во Дворе.

Преобразование Димитрия было все еще загадкой, но теми, кто верил в него, действительно расценивали ее как некоторого святого.

Она становилась большей чем жизнь в глазах очень многих людей, и с ее фамилией и с таинственными полномочиями — и теперь предполагаемая способность восстановить стригоев.

Я самодовольно оглянулась назад на Татьяну.

«Ограничение ведь до 18 лет?» Шах и мат, сука.

«Да», — сказала она бодро.

«Если у Драгомир есть кворум».

Я бы не сказала, что моя победа была ошеломляющей, она была разрушительна, но потеряла немного своего блеска.

«А что?»

«Кворум. согласно закону, для семьи мороев, обеспечивает место в совете. Но если у нее есть семья.

Она не может этого сделать.

Она только одна.

Я смотрела в недоверии.

«Что, вы хотите сказать, что она должна иметь ребенка, чтобы участвовать в голосовании?

Татьяна скривилась.

«Не сейчас конечно.

Думаю, что позже.

Чтобы семья имела право голоса, в ней должно быть по меньшей мере два члена, один из которых старше 18 лет.

Это закон мороев, закон который существует уже многие века».

Несколько человек обменялись непонимающими взглядами.

Было понятно, что об этом законе знали далеко не все.

Конечно, сейчас была другая ситуация, и давным-давно не было таких проблем, чтобы из семьи остался лишь один человек.