Зато он осознал нечто другое — его вызов в Москву и назначение на Ганимед выглядели так странно и скоропалительно, что не оставалось сомнений — он понадобился тут именно в силу своих военных навыков, и этот критерий перевешивал все остальные.
Полковник падал в бездну, не видя, но ясно ощущая ее. Чтобы не концентрироваться на этом пагубном чувстве свободного падения среди необъятной пустоты, он попытался вызвать в своем воображении какие–нибудь воспоминания, но добился лишь того, что перед мысленным взором встал тот самый злополучный день, когда его, вырвав из боя, отправили в Москву…
Глава 2
Ганимед. Российский сектор освоения. 25 августа 2029 года…
Рывок парашютной системы Наумов мог отличить от тысяч других внезапных динамических перегрузок.
После рева двигателей, выматывающей, тошнотворной невесомости и столь же изнурительной тяжести при коротких включениях тормозных сопел замедленное куполами падение показалось ему чуть ли не райским ощущением.
Однако в данный момент полковника продолжало заботить несколько другое.
Могло ли его командование на Земле предвидеть ту ситуацию, в которую сейчас попала «Альфа», еще девять месяцев назад, когда его внезапно откомандировали на борт?
Логика подсказывала ему: предвидеть могли, но только в том случае, если «Гарри Трумэн» покинул орбиту Земли чуть раньше, чем «Альфа», и направился к Ганимеду с вполне определенной целью…
Он не успел закончить свои логические выкладки — на выступающей приборной панели капсулы одна за другой начали загораться зеленые искорки индикаторов.
Очевидно, спуск подходил к концу.
Точно…
Удар о землю, вернее — о Ганимед, показался ему сопоставимым с падением в металлической бочке с высоты нескольких этажей. Каркас под полковником просел, принимая на себя часть удара, но и ему досталось изрядно — казалось, в теле перетряхнуло все кости.
На индикационной панели вспыхнуло еще несколько предупреждающих искр, что–то пробубнил динамик внутреннего оповещения, а затем раздался неприятный, протяжный скрежет, вслед за которым на скафандр Наумова посыпалась окалина.
Люк над его головой открывался.
Электромагнитные замки ремней щелкнули и отключились.
Он был на месте…
* * *
Двигаться в скафандре оказалось крайне неудобно. Наумов провозился несколько минут, прежде чем сумел освободиться от захватов амортизирующего каркаса и вылезти из капсулы.
«Да, на бравого космодесантника не тяну…» — с внутренним раздражением подумал он, оглядевшись по сторонам.
Как показалось Наумову, скафандр не только стеснял движения, но и ухудшал видимость — дымчатое стекло гермошлема видоизменяло мир вокруг, сглаживало тени и пропорции, скрадывало расстояния. Возможно, он просто не привык к такой экипировке…
Вокруг было пусто и тихо. В прозрачном фиолетовом небе царил яркий серп Юпитера. Из немногих познаний в астрономии Виктор Сергеевич помнил, что Ганимед всегда повернут к планете–гиганту одной своей стороной, точно так же, как спутница Земли — Луна.
Впрочем, имело ли это сейчас какое–то значение?
«Скорее всего, что — нет…» — мысленно решил Наумов, продолжая изучать местность, одновременно стараясь свыкнуться с таинственным сумраком и мягкими, размытыми тенями, что отбрасывали хаотичные нагромождения каменных глыб, раскиданные повсюду, насколько хватало глаз.