– Он утратил лидерство?

Линда хмыкнула:

– Можно и так сказать. С тех пор в его карьере не возникало ни одного яркого момента. Я помню годы, когда он вообще не участвовал в соревнованиях.

– Он потратил уйму времени, чтобы отыграться, – заметил Майрон. – Здесь, на чемпионате США.

Гольфистка бросила на него странный взгляд и скрестила руки на груди.

– Ваше имя мне знакомо, – проговорила она. – Вы играли в баскетбол?

– Верно.

– В молодежной сборной? Университет Южной Каролины?

– Нет, в университете Дюка, – поправил он.

– Да, теперь вспомнила. Вы сломали колено после драфта.[2]

Майрон кивнул.

– И на этом ваша карьера закончилась?

– Да.

– Видимо, вам пришлось несладко.

Болитар промолчал. Линда махнула рукой:

– Все равно это нельзя сравнивать с тем, что случилось с Джеком.

– Почему?

– У вас была травма. Да, плохо, но по крайней мере вы не виноваты. На том турнире Джек вел на шесть ударов, когда до конца игры оставалось шесть лунок. Вы понимаете, что это значит? Это все равно что выигрывать десять очков за минуту до свистка в финале «НБА». Или прозевать слэм-данк[3] на последних секундах матча и проиграть чемпионат. Позднее Джек уже никогда не был прежним. Он так и не сумел восстановиться. Все следующее годы он только ждал реванша.

Линда повернулась к телевизору. На экране появилось табло. Джек по-прежнему был на девять ударов впереди.

– Если он проиграет сейчас…

Она не закончила фразу. В комнате повисло молчание. Линда глядела в телевизор. Баки крутил головой, и в его глазах блестели слезы.

– Что случилось, Линда? – спросил Майрон.

– Наш сын, – прошептала она. – Кто-то похитил нашего ребенка.

– Я не должна вам это говорить, – добавила Линда Колдрен. – Он заявил, что убьет его.

– Кто?

Женщина тяжело перевела дух, будто стояла на краю огромной вышки. Майрон молча ждал. Наконец она взяла себя в руки.

– Мне позвонили сегодня утром, – объяснила она. Ее огромные глаза цвета индиго метались по комнате, ни на чем не останавливаясь. – Какой-то мужчина сказал, что у него мой сын. Пригрозил, что убьет его, если мы позвоним в полицию.

– Он добавил что-нибудь?

– Да. Что перезвонит потом и сообщит инструкции.

– Это все?

Линда кивнула.

– Когда это случилось?

– В девять или в половине десятого.

Майрон шагнул к телевизору и взял одну из фотографий.

– Это ваш сын? Недавний снимок?

– Да.

– Сколько ему сейчас?

– Шестнадцать. Его зовут Чэд.

Майрон стал разглядывать карточку. Улыбающийся паренек на фото был таким же круглолицым, как отец. Он стоял в бейсболке, лихо сдвинутой набок, как положено подростку, и щурился от яркого света. На правом плече, точно ружье у часового, гордо красовалась клюшка для гольфа. Майрон долго всматривался в лицо Чэда, словно надеясь, что его осенит какая-нибудь идея. Надежда не оправдалась.

– Когда вы заметили, что ваш сын пропал?

Линда обменялась с отцом быстрыми взглядами, выпрямилась и приподняла руку, будто собираясь нанести удар. Ее ответ прозвучал не сразу.

– Чэд ушел два дня назад.

– Ушел?

Мистер Болитар, Великий инквизитор.

– Да.

– Когда вы говорите «ушел»…

– Это значит «ушел»! – перебила она. – Мы не виделись со среды.