– Теперь, когда вы об этом упомянули, – пожалуй, да.

Электронный преобразователь, решил Майрон. С помощью подобных штучек можно заставить Барри Уайта говорить голосом четырехлетней девочки. И наоборот. Достать их нетрудно. В любом магазине электроники. Значит, слова Линды и Джека про «мужской голос» ничего не стоили. Похититель с таким же успехом мог быть женщиной.

– Что он вам сказал?

– Что мой сын у него. И если я позвоню в полицию или куда-нибудь еще, Чэду придется плохо. Он утверждал, что за мной постоянно следят.

Колдрен оглянулся по сторонам. Вокруг не было ничего подозрительного, только Грег Норман улыбнулся им издалека и поднял большой палец: «Хороший день, приятель».

– Что еще? – уточнил Майрон.

– Он объяснил, что желает денег.

– Сколько?

– Много. Пока не знает точно, сколько именно, но хочет, чтобы я был наготове. А потом он перезвонит.

Майрон скорчил гримасу:

– Он не назвал вам сумму?

– Нет. Сказал только, что много.

– И вы должны быть готовы?

– Да.

Бессмыслица. Похититель, не знающий, сколько намерен получить?

– Можно говорить начистоту, Джек?

Колдрен выпрямился и одернул тенниску. У него была почти мальчишески обезоруживающая внешность. Широкое и приятное лицо, слишком мягкое, чтобы таить в себе какую-то угрозу.

– Не надо меня щадить, – пробормотал он. – Выкладывайте правду.

– Это может оказаться мистификацией?

Джек быстро взглянул на Дайану Хоффман. Она шевельнулась. Джек повернулся к Майрону:

– Что вы имеете в виду?

– За этим может стоять Чэд?

Длинные пряди его волос упали на глаза. Джек откинул их. На лице появилось какое-то новое выражение. Раздумье? В отличие от Линды Колдрен эта мысль не заставила его взвиться на дыбы. Он отнесся к ней всерьез, вероятно, потому, что она давала ему надежду на безопасность сына.

– Было два голоса, – буркнул он. – Там, по телефону.

– Существуют преобразователи речи. – Майрон объяснил, что это такое.

Лицо Колдрена сморщилось.

– Не знаю…

– Вы полагаете, Чэд здесь замешан?

– Нет, – ответил Джек. – Но разве можно ожидать подобного от собственного ребенка? Я просто пытаюсь быть беспристрастным, насколько это вообще возможно. Думаю ли я, что мой сын способен на такое? Нет, разумеется. Но я знаю, что есть много родителей, которые ошибаются насчет своих детей.

Верно, подумал Майрон.

– Чэд когда-нибудь сбегал из дома?

– Нет.

– В семье возникали какие-нибудь проблемы, которые могли толкнуть его на данный шаг?

– Разыграть собственное похищение?

– Ну, я не говорю, что это должно быть что-то очень серьезное. Например, вы или Линда просто вывели его из себя.

– Вряд ли. – Голос Джека прозвучал отчужденно. – Не могу припомнить.

Он поднял голову. Солнце уже висело низко и не так сильно било в глаза, но Колдрен все равно щурился, приложив ко лбу ладонь вместо козырька. Этот жест напомнил Майрону фотографию Чэда в доме.

– У вас есть какая-то идея, Майрон? – вдруг спросил Джек.

– Так, пустяки.

– Я все-таки хотел бы ее услышать!

– Насколько сильно вы хотите выиграть этот турнир, Джек?

По губам гольфиста скользнула слабая улыбка.

– Вы спортсмен, Майрон. Сами знаете.