×
Traktatov.net » Доплыть до грота » Читать онлайн
Страница 50 из 55 Настройки

Милая, милая Катя! Синеглазая, с отцовской азиатчинкой, талантливая, умная, вечная отличница, чуткая, радостная, такая доверчивая в детстве – все расскажет… И вот выросла, травою проросла сквозь мать, сквозь ее жизнь, и ушла, ушла, ушла. На все смеется теперь или отмахивается, ничем не поделится, не посоветуется. Легка, смела, весела. И видно, что стареет, медленно, медленнее, чем она, Анна, но все-таки… Привезла Соню, уехала, бросила, можно сказать. Соня хорошая, послушная. Соня родная, роднее всех, лучше, чище. Но Соня тоже вырастет, и Анна боится, мучается и боится, что вырастет и тоже уйдет и Соня. И как только можно пытается остановить, удержать Сонино время.



А Соня все ходит по берегу, смотрит на синее и белое, дышит морским воздухом, играет с кошкой. Вечерами сидит с бабушкой, читает ей сказку про огниво и Кота в сапогах или пишет в тонкую тетрадь букву за буквой: ААААА, БББББ… Подсаживается к дедушке, сонно смотрит телевизор, переводит иногда взгляд на темное окно, за которым медленно и ровно дышит море, оглушительно звенят цикады и стучат о каменную дорожку неспелые, но почему-то все равно падающие грецкие орехи.

Спит Соня крепко, встает рано, ест с аппетитом, почти не капризничает. Она хочет в школу, ждет маму и думает про далекую Швецию.


На маяке работали посменно Антон Андреевич и дядя Миша. Антон Андреевич жил в городе и приезжал на смены, а дядя Миша жил здесь же, в хлипком домике около маяка, и к нему летом приехал сын с женой и двумя детьми. Они в хлипком домике жить не стали. Поставили в огороде большую синюю палатку, рядом соорудили под навесом стол, и получилась у них почти дикая жизнь. Палатка, навес, столик, высокий дяди-Мишин сын Сергей и его жена Настя, костлявый Никита и грациозная Даша – все это называлось Роговы.

Бабушке Роговы нравились, особенно тетя Настя. Но за Соню она беспокоилась: как бы Роговы-дети не обидели молчаливую девочку, очень уж были непосредственны.

Встретились вчера на берегу, познакомились. Соня сама начала разговор, расспрашивала про палатку и про родителей. А когда Никита спросил про ее маму-папу, вдруг начала сочинять.

Врала Соня, первый раз в жизни врала, и так вдохновенно! У отца-капитана куртка белая, аж глаза слепит, фуражка, а на ней золотые якоря. А корабль – огромный! До неба! И белый, конечно. Мама? О, мама… Мама, как солнечный шторм, вся в огне и в золоте, сама – огонь и золото, и скоро приедет за Соней, и свой театр с собой привезет.

Наврала с три короба, испугалась и чуть не бросилась бежать.

Конечно, все откроется. Никита и Даша обязательно узнают, что она не на лето приехала, а живет здесь уже долгих три года, и что мама приезжает не каждое воскресенье, и не с театром, одна. И что папа никакой не капитан, и нет его, совсем нет папы, есть только далекая страна Швеция.

Ночью Соня не спала и все думала, что не выйдет теперь никакой дружбы с Роговыми. Она тихо плакала, щеки жгло. И знала Соня, но не головой, а где-то внутри, там, где слов не бывает, знала, что все не так просто. Что работа работой и театр театром, но есть еще бабушка, которая становится совсем другой, когда приезжает мама. Соня чувствует: бабушка на маму обижена, мама в чем-то виновата – и перед бабушкой, и перед Соней. Не понимает Соня, но так любит маму, что думает: да, виновата, пусть, только приезжай и возьми меня с собой! Забери не от бабушки, я очень ее люблю, и море люблю, и деда, и я правду говорю, когда ты спрашиваешь: «Хорошо тебе здесь?» «Да», – говорю я, и мне правда ведь хорошо. Но ты забери меня, не отсюда, а к себе. Я же послушная, я самая послушная в мире, бабушка говорит, что таких послушных детей никогда не видела, я не буду тебе мешать. Забери меня, и я никогда больше не стану врать. Забери меня.