– Почему ты не сказала, что это так серьезно? Тебе даже нельзя есть из той посуды, которая соприкасалась с мукой, а ты! Пироженки, кексики! Совсем больная?

Я даже рассмеялась тогда. Конечно, больная! Но главное, что мы с Леркой по-прежнему дружили! А про то, как я опозорилась, в классе никто не говорил. Наверное, им Ольга Ильинична велела. Но мне все равно было ужасно стыдно. А еще мне стало казаться, что ко мне как-то по-другому все начали относиться… как к бомбе замедленного действия. Будто даже задерживают дыхание, когда оказываются со мной в одной команде, например, на физкультуре.

Хорошо, что все это случилось до того, как к нам в класс пришел Данил.

Я вообще не представляю, как мы раньше без Данила жили! С ним же все в сто раз интереснее! Он, например, угощал меня сосульками:

– Самое чистое безглютеновое мороженое!

И правда было так вкусно!

Он мог позвонить, если ему где-нибудь встретился красивый листик:

– Около цветочного магазина сумасшедшей красоты лист лежит! Давай скорее, я его караулю.

И я бежала! И его листья всегда были умопомрачительные.

Особенно много их накопилось к ноябрю. Я люблю ноябрь. Он темный, хмурый, молчаливый. Воздух жгучий и кусачий, пахнет зимой. Мама печет мне специальные вафли на завтрак и варит глёке. Это такой финский напиток из сока и пряностей.

В ноябре у Лерки день рождения. Мама давно уже не готовит общий безглютеновый торт на все детские дни рождения, куда я приглашена. Она знает, что теперь у меня хватает мозгов, чтобы не есть обычные торты. Я научилась пить чай с фруктами. С яблоками, например, очень вкусно.

В этом году Леркины родители сделали ей умопомрачительный подарок: разрешили позвать ребят на настоящую вечеринку! Наготовили всего, а сами ушли. Лерка пригласила весь класс.

– Оторвемся! – радовалась она.

Но все было как обычно. Сначала ели, потом играли в «Твистер» и «Крокодила», потом танцевали. Мы с Данилом даже станцевали два медленных. В шутку, конечно, мы же не пара – просто так, дружим. Он и с Леркой потом танцевал, и это было немножко смешно, потому что Лерка выше Данила. После танца они долго на балконе стояли и говорили. Я тоже хотела к ним выйти, но меня что-то отвлекло, кто-то что-то спросил, а потом я случайно отгадала слово в «Крокодиле», пришлось идти играть…

Потом принесли именинный торт.

Лерка задула свечки.

Все уже выпили чай, и кто-то стал опять танцевать, девчонки фоткались, Вадик с Катей убежали целоваться в соседнюю комнату, а Лерка вдруг пристала:

– Галь, съешь тортик.

Я даже виноградинкой поперхнулась.

– Ты чего? – говорю. – Мне же нельзя.

– Да ладно тебе! – смеется Лерка и сует мне прямо в рот кусок торта.

Я тоже смеюсь, но сжимаю губы. Это почему-то раззадоривает Лерку, и она еще сильнее тычет мне в губы свой торт дурацкий. Кто-то делает музыку громче. Прямо вот очень громко. Я все еще пытаюсь смеяться сквозь сомкнутые губы, но мне делается вдруг страшно. Я замечаю, что все толпятся вокруг нас и в глазах – настоящий азарт. Будто бы даже кричать начинают:

– Давай, Лер, накорми ее! Давай! Да здравствуют тортики и булки, долой бэгэ!