– Ты могла бы и позвонить.

– Наверное, могла бы, Скотти, но никогда не знаешь, кто подслушивает. Выбирая между кабинетными медноголовыми в Конгрессе и психами на улице… – она пожала плечами. – Если это неудобно, мы снимем номер в отеле.

– Оставайтесь, – сказал я. – Мне просто любопытно.

За всем этим явно стояло нечто большее, чем воссоединение друзей. Но ни она, ни Рэй не спешили выкладывать подробности, и я догадывался, что по крайней мере сегодня меня дергать не будут. Экстаз и одержимость Сью, казалось, ушли в прошлое. Многое изменилось со времен Портильо.

Я-то все еще следил за наступлением Куана по новостям, когда позволяла пропускная способность линии, и до сих пор задавался вопросом: что такое «тау-турбулентность» и как она могла на меня повлиять? Но это было сродни ночным страхам, тому, о чем думаешь, когда не получается заснуть, и дождь барабанит в окно, как непрошеный гость. Я отказался от попыток разобраться в этом, опираясь на терминологию Сью – их разговоры с Рэем слишком быстро сворачивали на пространство Калаби-Яу, темные кварки и прочие эзотерические материи. А что касается самих Хронолитов… Стыдно ли мне, что я заключил с ними отдельное, частное перемирие? Что смирился с неспособностью повлиять на эти масштабные и непостижимые события? Может быть, это было маленькое предательство. Но в этом был хоть какой-то здравый смысл.

Тем тревожнее я сейчас чувствовал себя в присутствии Сью, которая так и пылала одержимостью. Она была сама любезность, пока речь шла о старых временах или знакомых людях. Но едва заходил разговор о недавнем прибытии Хронолита во Фритаун или о продвижении армии куанистов в Нигерии, ее взгляд загорался, а голос набирал децибелы.

Я наблюдал за Сью во время разговора. Знаменитая неукротимая корона ее кудрявых волос подернулась сединой. Когда она улыбалась, от уголков глаз разбегались морщинки. И всякий раз, когда ее пылкая горячность угасала, становилось заметно, как она похудела и вымоталась.

Но, невероятное дело, Рэй Моузли все еще был в нее влюблен. Конечно, он не говорил об этом. Подозреваю, что Рэй переживал свои чувства к Суламифь Чопра как личное унижение, навсегда скрытое от посторонних. Только скрыть его ему не удавалось… А может, он заключил с собой сделку: лучше лелеять безответную любовь, чем признаться самому себе, что тебя не любят. Бородатый, исхудавший почти до анорексии, растерявший волосы, исчезнувшие как детские воспоминания, Рэй все так же бросал на Сью почтительные взгляды, все так же улыбался ее улыбкам, смеялся, когда смеялась она, и вставал на защиту при первом же намеке на критику.

И когда Сью, кивнув на Эшли в кухне, сказала: «Завидую тебе, Скотти. Я всегда хотела остепениться рядом с хорошей женщиной», – Рэй послушно хихикнул. И одновременно поморщился.

Перед сном я разложил диван и вытряхнул запасные одеяла. Для Рэя это могло стать пыткой – провести рядом со Сью абсолютно, безусловно целомудренную ночь, прислушиваясь лишь к ее дыханию. Но это было единственное, что я мог предложить, кроме пола.

Прежде чем пойти спать, я отвел Сью в сторону: