– В чем дело? Че за произвол такой? – вскинулся горбоносый. – Вы осознаете, что творите?

– Вполне, – качнул головой Гуров. – Караваджо? Да? К сожалению, не могу обратиться по имени и отчеству по той причине, что не знаю их…

– Вы – менты?

– Мы из полиции. – Крячко вынул ящик с документами целиком, придерживая его за дно, и положил на стол. – И с прискорбием вынужден сообщить, друг Караваджо, что у тебя серьезные проблемы. Не знаю, как там у тебя в Азербайджане, но у нас, в России, подделка документов преследуется по закону.

– Я – художник…

– Я вижу.

Гуров подтолкнул ногой кресло, опустился в него, оказавшись в метре от азербайджанца, и бросил быстрый взгляд на наручные часы. Время, отпущенное генералом Орловым, стремительно таяло. По предыдущему опыту он знал, что подобные ультиматумы генерала не предвещают ничего хорошего. Сыщикам следовало поторопиться.

– Нам нужна сделка, Караваджо, – изрек полковник. – Честная сделка. Ты сдаешь нам группу лиц, для которых делал поддельные документы, а мы, в свою очередь, закрываем глаза на все твои прочие художества. Баш на баш, как говорится. В противном случае щадить тебя нам нет никакого резона. Пойдешь по этапу лет на десять. А может, твоя деятельность и на большее потянет. Не приходилось еще зону топтать? Удовольствие, должен тебе сказать, не из приятных…

Караваджо снял очки, и они закачались у него на груди, удерживаемые серебряной цепочкой. Он взглянул на ящик с документами, затем вновь поднял глаза на полковника:

– Вы меня в «стукачи» вербуете? Так, что ли?

– Возможно. – Крячко теперь стоял за спиной азербайджанца, опустив оружие дулом вниз, но не спеша убирать его обратно в кобуру. – А у тебя с этим проблемы, Караваджо?

– Пока нет, но непременно будут. Люди… Уважаемые люди, которые время от времени просят меня об услугах, не поймут, если я пойду на сделку с ментами…

– Они об этом никак не узнают.

– Сомневаюсь. Земля круглая, дорожка узкая…

– Это верно. – Станислав тяжело опустил ладонь на плечо художника. – Но мы постараемся избежать ненужных слухов. И ничья репутация не пострадает… Я слышал, ты – мужик рисковый и непреклонный, Караваджо. Это похвально. Весьма ценное качество. Но так было до тех пор, пока тебе нечего было терять. Ситуация, как мне кажется, несколько изменилась… У тебя появилась дама, которая носит под сердцем твоего ребенка. Возможно, это мальчик. Наследник. Тот, кому ты мог бы передать все. Или ничего. Есть над чем подумать, друг. Как считаешь?

Раздумья художника были недолгими. Крячко, как и предполагал, попал в самое незащищенное место. Довод относительно ребенка уничтожил на корню все возможные колебания.

– Какая группа лиц вас интересует?

– Другой разговор, – одобрительно похлопал Караваджо по плечу Станислав. – Слова не мальчика, но мужа. Лева, покажи ему.

Рука Гурова скользнула во внутренний карман пиджака и уже через секунду положила на стол фотографию Андрея Ремезова.

– В группировке четыре человека, – пояснил полковник. – Он – один из них. Знаешь его?

Караваджо коротко мазнул взглядом по снимку. Большего ему и не требовалось, память на лица у художника была отменной.