Короче, получилось как в водевиле – она его спасла от насмешек и позора, а он в ответ проникся благодарностью и любовью. Нет, сначала ни о какой любви речи не было, что с того, что люди разговаривают или обмениваются книгами! Но почему-то пути их все чаще пересекались – то в столовой, то в библиотеке, потом решили вместе заниматься химией. Его звали Рудольф Акопян, или Рудик, спокойный веселый парнишка, между прочим, сын двух врачей, хирурга и пульмонолога. Только на втором курсе, к искреннему изумлению Гули, их отношения изменились. К изумлению, потому, что, во-первых, она давно и твердо знала, что не может вызвать восторга ни у какой мужской особи, кроме маминого мопса Шурика (да и Шурик любил ее не бескорыстно, а за кусок докторской колбасы), и, во-вторых, худенький невысокий Рудик смешно смотрелся рядом с ней, крупной и белобрысой. Поэтому она испытала настоящее потрясение, когда после долгой муторной зубрежки слайдов по гистологии, уже по дороге к автобусу Рудольф притянул ее к себе и неловко поцеловал в щеку.

– Гулька, ты совершенно замерзла, щеки ледяные. Поехали ко мне?

И они поехали к нему, в теплую небольшую и совершенно свободную квартиру. Поскольку родители-врачи имеют обыкновение дежурить и вовсе не приходить домой до утра, большое удобство!

Мама сначала очень заинтересовалась и даже вдохновилась:

– Гулька, неужели у тебя появился поклонник? Слава богу! И как он за тобой ухаживает, объясняется в любви, дарит цветы?

Не зря Гуля никогда не любила болтать лишнее. Да, именно так – встает на одно колено и объясняется, горит, так сказать, с восторгом и упоением, только оперы не хватает – ты одна в моих мечтаньях… ты мне радость и страданье…

Мама, как и раньше, обожала романтические истории, количество ее поклонников с годами не только не уменьшалось, но даже росло – то какой-то крупный партийный деятель присылал огромный букет, то известный хирург приглашал на ужин. Папа любил повторять, что от Леночкиных увлечений двойная польза – дом полон цветов и не нужно волноваться в поздний час, как она доберется домой.

– И можно до позднего вечера заниматься с аспирантками! – тут же добавляла мама, и все гости весело смеялись.

В общем, она решила рассказать вкратце про Рудика и больше к этой теме не возвращаться, тем более родители не слишком вникали. Но тут дело дошло до имени и фамилии. Мама молча посмотрела на папу, папа глубоко вздохнул, сделал три круга по комнате, как мопс Шурик перед выходом на прогулку и наконец разразился речью:

– Акопян? Почему именно Акопян? Он что, самый умный и красивый на всем факультете, других вариантов не нашлось? Нет, я, конечно, за мир и дружбу между народами, но нужно понимать, что у каждого народа есть своя психология, свои традиции и правила общения, которые нельзя не учитывать. Ты уверена, что готова войти в армянскую семью, в никому из нас незнакомую восточную жизнь? И что дети твои будут носить фамилию Акопян? Я, например, не готов.

– Витя, не части! – Мама уже взяла себя в руки и вернула на лицо приветливую улыбку. – Во-первых, тебя еще не приглашают в загс. Если каждый мой юношеский роман считать законным браком, то я как минимум пятый раз замужем! Во-вторых, смешно переживать по поводу фамилии, дети в любом варианте будут Чудиновы, разве кто-то сомневается?