«…подтвердилось впечатление пышно поставленной, очень условной оперы. Суть этого действа — безмерная, безудержная хвала тирану, убийце и патологическому монстру, кровавыми руками строившему сильное централизованное государство. Во имя этой «высочайшей» цели дозволены любые, самые чудовищные преступления. И надо быть совершенно слепым, чтобы этого не увидеть! Самые витиеватые в своем лукавстве критики-искусствоведы никогда не смогут доказать, что-де Эйзенштейн в этом фильме вопреки прямой директиве Сталина (а ведь эта картина была, как известно, поставлена по указанию Сталина и под его неусыпным наблюдением) проводил какую-то свою, чуть ли не «гуманистическую» линию. Какой вздор! Я имею против этой, с позволения сказать, «концепции» аргумент почти математической строгости. Ведь актеров на роли выбирал Эйзенштейн. И он выбрал на роль палача, «без лести преданного» своему владыке, пресловутого Малюты Скуратова, самого обаятельного киноактера страны — Михаила Жарова! Известно, какую высокую оценку дал Лучший Друг Советских Кинематографистов личности Малюты. Выбором Жарова на роль Малюты Эйзенштейн практически доказал, что он неукоснительно следовал руководящим указаниям Вождя. И делал это на совесть, даже с некоторым сладострастием».
Но почему все-таки Грозный? Почему не Петр Первый?
Нет, Петр Первый тоже хорош. Петр Первый очень хорош. Он тоже ублюдок, реформатор и садист. Но Грозный все равно круче! Второго такого кровопускателя-собирателя российских земель отечественная история не знает. Иезуитски хитер. Садистически жесток. Врагов своих изводил семьями. На кол сажал. Кожу сдирал. Целые города, бывало, под нож пускал. Одна кличка чего стоит — Грозный!.. Петр против него явно не вытягивает. Хотя и у него, помимо порядкового номера, есть красивая кличка — Великий. Любит народ своих кровопускателей!
Про царей товарищ Сталин все знает… Он вообще был очень читающий человек. И память имел феноменальную. В богатейшей личной библиотеке Сталина двадцать тысяч томов. И все прочитаны. Среди его книг есть редчайшие. Есть прижизненные издания Пушкина. Даже книги врагов народа у товарища Сталина имеются! Никому их читать нельзя, а товарищу Сталину можно. Простые люди испортятся, почитав врагов. А товарищ Сталин от прочтения врагов не портится, а только крепчает. Силой наливается…
Вот, скажем, стоит у товарища Сталина в библиотеке существующая в одном-единственном экземпляре книжка про жизнь Чернышевского. Казалось бы, что в ней такого? Почему она в единственном экземпляре? Чернышевский — уважаемый мертвый писатель. Революционно-правильную книжку написал — «Что делать?». Почему бы описание жизни этого писателя не дать народу почитать?
А нельзя! Потому, что книгу о Чернышевском написал враг народа Лев Каменев. Выброшенный со всех постов он весь последний год жизни писал книгу о Чернышевском. Товарищ Сталин дал ему эту книжку дописать. А когда товарищ Каменев книгу в печать сдал, его и арестовали. Книгу даже успели напечатать в серии ЖЗЛ, но после того, как открылось истинное вражеское лицо ее автора, весь 40-тысячный тираж был уничтожен. Нет, вру! Не весь. Уничтожено было 39999 экземпляров. А один экземпляр попал к библиофилу Сталину.