Он кивнул принцу Агге; тот, наскоро откланиваясь, последним взглядом еще надеялся уловить впечатление, произведенное Старом. Тщетно. Глаза присутствующих — не то чтобы опущенные, скорее уставленные в неопределенную точку над столом — смаргивали чаще обычного, однако в комнате не раздавалось даже шепота.

Из обеденного зала на улицу Стар с принцем Агге выходили через студийное кафе, и принц жадно впился глазами в пестрое сборище цыганок, горожан, солдат времен первой империи с баками и в расшитых галунами мундирах. Издали они и вправду казались настоящими, столетней давности героями, и Агге попытался представить себе, как массовка изобразит его с современниками в каком-нибудь костюмном фильме из будущего.

Однако при виде Авраама Линкольна его настрой сменился. Юность Агге пришлась на самое начало скандинавского социализма, когда все зачитывались биографией Линкольна, написанной Николеем; принца упорно воспитывали в духе почитания Линкольна как великой личности, достойной обожания, отчего Агге его просто возненавидел. А теперь живой Линкольн сидел перед ним за столиком, закинув ногу на ногу и закутавшись в шаль, чтобы не продуло, — и с привычно добрым лицом поглощал обед за сорок центов. Принц Агге, впервые в жизни попавший наконец в Америку, воззрился на него, как турист на мумию Ленина в Кремле. Вот она, легенда… Стар, опередив его, теперь остановился — а принц все не мог оторвать глаз от зрелища.

Вот кто мы на самом деле, — пронеслось у него в мыслях.

Когда Линкольн подцепил треугольный кусок пирога и затолкал в рот, принц Агге поспешил присоединиться к Стару.

— Надеюсь, вам здесь интересно, — сказал тот, словно извиняясь за то, что оставил гостя одного. — Через полчаса у нас просмотр рабочего материала, а потом можете знакомиться с павильонами, пока не надоест.

— Мне хотелось бы остаться с вами.

— Тогда я прежде посмотрю, какие дела меня ждут.

Ждал японский консул по поводу выпуска шпионского фильма, способного оскорбить национальные чувства японцев. Ждали звонки и телеграммы. Ждало известие от Робби.

— Он вспомнил фамилию женщины: точно Смит, он уверен, — доложила мисс Дулан. — Робби предлагал ей тогда зайти на студию и переобуться в сухое, она отказалась — значит, в суд не подаст.

— Ну и задачка — звонить всем Смитам. Не такое уж облегчение. — Стар на минуту задумался. — Попросите у телефонной компании список Смитов, ставших абонентами в последний месяц. И всех обзвоните.

— Хорошо.

— Здравствуйте, Монро, — кивнул режиссер. — Рад вас видеть.

Стар прошел мимо, направляясь к построенной для завтрашних съемок декорации — роскошной комнате в конце павильона. Режиссер Ред Райдингвуд поспешил за ним, однако как он ни пытался идти быстрее, Стар оставался на шаг-другой впереди, и Райдингвуд расценил это как признак недовольства. Он и сам часто прибегал к таким маневрам: когда-то он руководил собственной студией и каких только приемов не использовал, так что пусть Монро хоть из кожи лезет — все равно ничем не удивит. Работа режиссера — ставить сцены, и никакому дельцу, пусть и самому успешному, его тут не переплюнуть. Голдвина, который однажды вмешался, Райдингвуд в тот раз вынудил поактерствовать на виду у полусотни зрителей — и получил ожидаемое: на режиссерскую власть больше никто не посягал.