— Есть, — сухо обронил Боксли. — Я ею не пользуюсь.

— Представьте, что вы сидите в кабинете после целого дня дуэлей или писанины, слишком измученный, чтобы драться или сочинять. Просто сидите и смотрите в пустоту — обессиленно, как порой любой из нас. В кабинет входит хорошенькая стенографистка; вас, безучастного наблюдателя, она не видит, хотя вы сидите совсем рядом. Она снимает перчатки, открывает сумочку и вытряхивает ее над столом…

Стар поднялся и бросил на стол связку ключей.

— Выпадают две десятицентовые монетки и пятицентовик. И коробок спичек. Девушка оставляет на столе пятицентовик, остальные монеты сгребает обратно. Берет перчатки, подходит к печи, открывает заслонку и бросает перчатки внутрь. В коробке всего одна спичка; девушка становится на колени и собирается зажечь огонь. Вы замечаете, как сильно бьет в окно ветер, — и тут раздается телефонный звонок. Девушка берет трубку, говорит «алло», слушает — и уверенно отвечает: «У меня никогда в жизни не было черных перчаток». Она кладет трубку на рычаг, вновь наклоняется и чиркает спичкой — в этот миг вы внезапно оборачиваетесь и видите в кабинете мужчину, который пристально следит за девушкой…

Стар замолчал, взял со стола ключи и сунул их в карман.

— А потом? — улыбаясь, спросил Боксли. — Что дальше?

— Не знаю, — ответил Стар. — Я просто придумывал фильм.

Боксли почувствовал, будто его провели.

— Это всего лишь мелодрама!

— Не обязательно, — возразил Стар. — И уж точно никаких драк, фальшивых диалогов и даже мимики. Весь произносимый текст — одна немудреная фраза, писателю вашего уровня не составит труда ее исправить. Однако сцена вас заинтересовала.

— А зачем пятицентовик? — попытался сменить тему Боксли.

— Не знаю, — ответил Стар и вдруг рассмеялся. — Нет, как же, пятицентовик — за билет в кино!

Двое стражей наконец отпустили Боксли — он расслабленно откинулся на спинку кресла.

— За что вы мне платите? — со смехом спросил он. — Я ведь ни уха ни рыла не смыслю в фильмах!

— Разберетесь, — улыбнулся Стар. — Иначе не спросили бы про пятицентовик.

Выйдя в приемную, они наткнулись на большеглазого брюнета.

— Мистер Боксли, это Майк ван Дайк, — представил их Стар. — Что стряслось, Майк?

— Ничего, просто зашел проверить, не обратились ли вы в легенду.

— Опять бездельничаешь? Я на просмотрах не смеялся уже неделю!

— Опасаюсь нервного срыва.

— Не потеряй форму. Давай-ка покажи, на что способен. — Стар повернулся к Боксли. — Майк сочиняет репризы — еще с тех пор, как я под стол пешком ходил. Давай-давай, покажи мистеру Боксли два крыла, рывок, пинок и вылет.

— Прямо здесь? — уточнил Майк.

— Конечно.

— Места маловато. Я, собственно, шел спросить…

— Места хватит.

— Ну ладно. — Майк оценивающе оглядел помещение. — За вами выстрел.

Кейти, помощница мисс Дулан, приготовила бумажный пакет.

— Это такой номер, — обернулся Майк к Боксли, — еще со времен Кинстонской студии. — Он взглянул на Стара. — Слово «номер» он знает?

— Номер — это выход, выступление, — пояснил для Боксли Стар. — Джорджи Джессел, комик, упоминает «Линкольна, который отколол номер при Геттисберге».