– Умер, – сказал Чижиков, снимая треуголку.
– И впрямь, как ему нагадали: от сабли, – хмыкнул я, вспоминая слова сказанные одним из шляхтичей после первой дуэли.
Окружавшие место схватки кусты раздвинулись. На поляну высыпало несколько десятков лохматых мужиков. Среди них был и тот, что столь любезно одолжил нам ножик. Староверы, сообразил я. Они направили на нас рогатины, кое-кто целился из мушкетов. Мы были в плотном кольце и слишком устали, чтобы оказать сопротивление. 'Патриарх' раскольников протиснулся сквозь ряды единоверцев и сквозь зубы процедил:
– Собаке собачья смерть.
Он внимательно посмотрел на меня, выражение на его лице вдруг из смиренного стало плотоядным. Старик хищно ощерился:
– Да и вам скоро небо коптить, чада заблудшие.
Глава 7
Раскольники отконвоировали нас к деревне. Мы шли на заклание будто овцы, понимая, что впереди ничего хорошего – пытки да 'огненное очищение', однако все были столь истощены, что не могли оказать маломальского сопротивления. Мужики скрутили нас в мгновение ока, я пробовал вяло отбиваться, но это закончилось тем, что меня крепко огрели дубиной и сбили с ног. Не помогли шпага Карла, пудовые кулаки Чижикова, хитроумие Михайлова и ярость Михая.
– Зачем вы нам помогли освободиться? – спросил я у старца. Тот по-заячьи пожевал губами и высокопарно изрёк:
– Господь прислал вас, чтобы вы проучили чрезмерно возгордившихся ляхов, поэтому мы решили помочь вам довести столь богоугодное дело до конца. Община терпела от панов много мук и унижений.
– Так это же замечательно. Мы проучили поляков, отпустите нас хотя бы из чувства благодарности, – предложил я. – На небесах вам зачтётся.
– Не слышу кротости и смирения в словах твоих. Чую дух непокорный, злой. Вознесите молитву, Господу, чтобы принял ваши заблудшие души, а о прочем и думать забудьте.
– Это вместо 'спасибо', – хмыкнул я. – Перебили нашими руками обидчиков, а как отвечать перед другими панами станете? Приедут искать Потоцкого, обязательно приедут, не последний человек, чай в Речи Посполитой, спросят: 'куда подевался?'
– Как спросят, так и ответим. Объясним, что сеча была промеж ляхами и людьми залётными, непонятными. Что осталось от тех и других покажем, – пряча в бороде усмешку, пояснил старец.
– Много ль от нас оставить хотите?
– То не твоя забота, грешник.
– Бороду бы тебе выдрать, козлу старому, – раздувая ноздри, зло прошипел Чижиков. – Нашёл грешников. На себя посмотри, сивый!
– Ты что глаголешь, ирод? – вроде даже обиделся главный раскольник.
– Правду глаголю. В воду на отражение своё глядеть не страшно, старче? Или она сразу красной от пролитой крови становится?
– Вот оно как, – с видом заправского доктора покачал головой старец. – И вправду неладно с вами. Гордыня окаянная полезла! Спасать надо ваши души тёмные, пока не поздно. Я печально вздохнул, представляя эти методы спасения.
– Может, покормите нас? Со вчерашнего дня крошки во рту не держали… – наивно спросил Михайлов.
– Токмо о чреве своём да о плоти греховной помышляете?! – сплюнул старец и ушёл.
– Стоило спрашивать? – усмехнулся я. Михайлов пожал плечами: