После моей пламенной речи глаза Антона Михалыча встретились на переносице, а сам участковый так сжал губы, что они побелели.

– Итак. С сегодняшнего дня Вы, Матвеева Клавдия, должны записывать все, что происходит во дворе! Абсолютно все! Где-то в этом районе засел иностранный шпион. И только Вы можете его найти.

– Как шпион? – она приложила ладони к груди, ахнув от изумления.

– А вот так. Коварный шпион! И только Вы сможете его обнаружить! Поэтому для Вас персональное партзадание – записывать в блокнот все, что считаете подозрительным! От руки. И раз в два месяца передавать данные Антону Михайловичу, как нашему самому лучшему сотруднику. А он разберется, что со всем этим делать!

Антон Михалыч прикрыл глаза, однако я успела заметить, что правый задергался. Но пусть лучше так, чем прибегать на вызовы по несколько раз в день!

– И вот еще что! Чтобы нас с Вами не рассекретили, ни в коем случае нельзя звонить участковому! И пожарным! Только в случае реального возгорания! Если желание будет нестерпимым – срочно попейте чай с медом и ромашкой! Его правительство предоставляет бесплатно для своих агентов.

Участковый тихонько взвыл, поняв, что ему еще и в аптеку придется бежать за медом с ромашкой, но мужественно промолчал. Аня, закусив кулак, повернулась к нам спиной, а я продолжила ломать комедию:

– Вы поняли инструкции?

– Поняла! – важно согласилась баба Клава, поправляя узел платка под подбородком. – А не врете ли вы, девоньки?

– Такими вещами не шутят! – патетично ответила я. – Антон Михайлович сам будет забирать данные, звонить и торопить его не нужно. Помните про чай! И… удачи!

Я пожала растерявшейся бабе Клаве руку и развернулась к своим спутникам:

– За работу, господа! Наша служба и опасна, и трудна!

Участковый выдохнул и побрел за мной, а Аня, приняв самый невозмутимый вид, потопала в соседний подъезд. Недавно она переехала к своему уже жениху майору Давыдову и жила через стенку от Влады, только в другом подъезде.

– Ну ты выдала... – покачал головой Антон Михалыч, когда мы свернули за угол. – Я такого бреда давно не слышал.

– Просто всем хочется знать, что они кому-то нужны, даже если этот кто-то – Родина, – немного грустно произнесла я. – Купите ей мед и чай с ромашкой?

– Накуплю на год вперед, – пообещал участковый и протянул руку. – Удостоверение отдашь?

– Ой! – пискнула я, возвращая стражу порядка документ. – До свидания!

– Пока, – подмигнул мне Антон Михалыч, и мы разошлись в разные стороны.

Я приехала домой к бабушке, где голодная интеллигенция встретила меня протяжным «Мяууу…» и раскиданными по всему полу разорванными пакетами. Помянув добрым словом двоих из ларца, покормила кота, тяжело вздохнула и принялась за уборку, параллельно высказывая пушистости все, что думаю о его внезапном увлечении полиэтиленом.

Когда с уборкой было покончено, а Ярослав все еще не явился и даже не удосужился написать сообщение (что, впрочем, было обычным делом), я разобрала свой рюкзак и села за учебу. Но мысли мои то и дело возвращались к супругу.

К полуночи, злая и нервная, я уже не находила себе места от беспокойства. Наконец, раздался стук в дверь.