– Отари, тебе необходимо переходить в наступление, – сказал Гуров. – Тактика выжидания в лучшем случае не дает никаких результатов, в худшем, ты выедешь со следователем прокуратуры на осмотр трупа.

Гуров закрыл папку с материалами.

– Кружнев как центральная фигура отпал. Где сейчас Зинич?

Промокший, изрядно замерзший оперативник, казалось, стоял под дверью.

– Разрешите, товарищ майор? – он перешагнул порог.

– Заходи, Рамиз, – Отари сдернул с подчиненного липкую куртку. – Сейчас чай попрошу.

Худой, загорелый оперативник вытерся брошенным ему Отари полотенцем, вытянулся и доложил:

– Ночью объект из дома не выходил. В восемь утра он явился в санаторий. Как вы приказали, я туда не пошел. В одиннадцать часов восемь минут объект вышел из санатория, тридцать четыре минуты ходил по городу, ни с кем в контакты не вступал и вернулся в свой дом. Меня сменил лейтенант Топадзе.

«Я опять ошибся, – подумал Гуров, – Зинич тоже пустышка, и я его выдумал. Будь у него хозяин, встреча бы обязательно состоялась и именно сегодня утром».

Из дежурной части принесли чай, Отари поставил на стол тарелку с сухим виноградом и спросил:

– Тридцать четыре минуты гулял по городу? В такую погоду? Где гулял?

– В приморской аллее, – оперативник прихлебывал горячий чай. – В один конец прошел, постоял, в другой конец прошел, снова постоял. Мне кажется, ждал или искал кого-то, но никто не пришел. Клянусь, ни одной души. Погода!

– А тебя засечь не могли? – спросил Отари.

– Товарищ майор! Обижаете! Тофика Кудашвили знаете?

Гуров был убежден, если встреча должна была состояться, то оперативника засекли перед самым выходом Зинича. Физкультурник ничего не заметил, иначе не болтался бы под дождем. Кто увидел оперативника и когда?

Товарищи по работе, особенно подчиненные, знали о манере Гурова расспрашивать до бесконечности. Многих людей он довел своей занудливостью и повторами одних и тех же вопросов чуть не до истерики.

Через полчаса Отари решил, что его московский друг над бедным парнем просто издевается.

– Машина проехала в эту сторону? – Гуров провел пальцем по чертежу.

– Я уже говорил, товарищ…

– А ты повтори, – Гуров обнял парня за худые плечи. – Повторение – мать учения. Значит, проехало такси, не останавливалось, огонек горел?

– Горел, – обречено согласился Рамиз.

– Огонек горел, а на заднем сиденье мог находиться пассажир?

– Не было пассажира, – парень взглянул на Отари, но тот отвернулся.

– На улице дождь, стекла мокрые, в машине темно. Почему ты уверен, что в такси никого не было?

Оперативник вырвался из-под руки Гурова, вскочил:

– Зачем из меня душу вынимать? Из моей души преступника не сделать, да?

Гуров жестом остановил пытавшегося вмешаться Отари, на оперативника взглянул строго:

– Здесь не театр. Сядь на место.

– Не сяду, – Рамиз опустил голову.

– Сядешь, – миролюбиво сказал Гуров. – Ты сказал, что такси проехало в десять тридцать. А объект, – повторяя выражение молодого оперативника, он улыбнулся, – вышел в одиннадцать ноль восемь, у нас остается почти сорок минут. За такое время бог знает что могло произойти.