Взрыв страшного рева потряс стены чердака и прервал Голиафа.

— Слышите? — воскликнул он. — Я вам говорил, что голод привел зверей в ярость. Я сам, кабы умел реветь, заревел бы не хуже их… Сроду не видел Иуды и Каина в таком состоянии, как сегодня; они так прыгают в клетке, что разломать ее могут… а Смерть… у нее глаза прямо горят… точно две свечки… бедняжка Смерть!

Морок продолжал, не обращая внимания на слова Голиафа:

— Значит, девушек поместили в том строении, которое стоит в глубине двора?

— Ну да, да! Ножик-то давайте, черт побери, ножик! С отъездом Карла я должен со всем один управляться, а из-за этого наш ужин и так запаздывает…

— А старик остался с девушками? — спросил Морок.

Голиаф, не понимая, почему хозяин не обращал внимания на его настояния относительно ужина зверей, с возрастающим изумлением глядел на него.

— Да отвечай же, скотина!

— Коли я скотина, так и сила у меня скотины, — грубо возразил Голиаф, — и коли на то пошло, так и я никакой скотине не уступлю…

— Я тебя спрашиваю: остался старик с девушками или нет? — повторил Морок.

— Да нет же! — отвечал великан. — Старик, как отвел лошадь на конюшню, так тотчас же потребовал корыто и воды и отправился под навес… при свете фонаря принялся за стирку… Просто потеха… старик с седыми усами, а стирает точно какая-нибудь прачка… Это все равно, как если бы я принялся сыпать просо чижикам! — прибавил Голиаф, с презрением пожимая плечами. — Ну, а теперь, хозяин, когда я ответил на все ваши вопросы… отпустите же меня кормить зверей… И куда только этот ножик запропастился? — прибавил он, оглядываясь кругом.

После молчаливого раздумья Предсказатель произнес:

— Ты сегодня вечером не будешь давать еды зверям!

Сперва Голиаф ничего не мог понять — так дико показалось ему это приказание.

— Что вы сказали, хозяин? — переспросил он.

— Я тебе запрещаю сегодня кормить зверей!

Голиаф не ответил, молча всплеснул руками, вытаращил свои косые глаза и отступил на два шага назад.

— Ну, понял? — воскликнул с нетерпением Морок. — Кажется, ясно!

— Как же это не есть! Когда и мясо принесено, да и ужин наш на три часа и без того запоздал? — с все увеличивающимся изумлением сказал Голиаф.

— Слушайся и молчи!

— Чего же вы хотите? Чтобы сегодня случилось какое-нибудь несчастье? Голод доведет до ярости и зверей, и меня…

— Тем лучше!

— Мы взбесимся!

— Тем лучше!

— Как это тем лучше?.. Но…

— Довольно.

— Черт побери, да ведь и я голоден не меньше их!

— Ну, так ешь! Кто тебе мешает? Твой ужин ведь готов, варить не надо!

— Я без своих зверей не ем, и они без меня тоже…

— А я тебе повторяю, что если ты осмелишься накормить сегодня зверей, то я тебя выгоню!

Голиаф глухо заворчал, точно медведь, и с гневным удивлением продолжал смотреть на Предсказателя.

Отдав приказания, Морок, погруженный в думы, продолжал расхаживать по чердаку. Обращаясь к Голиафу, все еще оторопелому, он сказал:

— Ты помнишь, где дом бургомистра, куда я ходил сегодня регистрировать свой вид на жительство… еще его жена накупила маленьких книжечек?

— Ну! — грубо отвечал великан.

— Поди, спроси его служанку, застану ли я его рано утром дома.