— Ну что заладила: «Пальма! Пальма! Пальма!», я ведь не роща пальмовая!

— Я их видела!

— Неужели возвращаются? Так скоро? Не может быть!

— О нет! Конечно, нет, Пальма. Они уходят дальше. Совсем далеко! Я бы и не увидела их, но… — Она хихикнула. — Они полезли на дерево!

Пальма тоже засмеялась:

— Что, все полезли? За орехами? Или показать свою ловкость?

— Я разглядела только одного — очень высоко на дереве.

— Значит, он полез за птичьими яйцами.

— Тебе лучше знать, Пальма.

Одной рукой Пальма отвела волосы от лица, а другой потрепала девочку по щеке.

— Молодец, хорошо смотришь… — она напрягла память, — Уклейка. В конце концов, для того ты там и стоишь, верно? Ну-ка, помоги надеть юбку.

— Может, это был Свирепый Лев? Не уверена, слишком они далеко. Как ему, наверно, весело!

Дающая Имена Женщинам уже надевала бусы.

— Приятно думать, что они там не скучают. Я только надеюсь, что они не забыли о деле! Хорошо. Я поднимусь с тобой и посмотрю сама. Иди вперед.

В деревне опять закричала роженица. Теперь уже недолго, подумала Пальма. Лишь бы…

Уклейка уже стояла у бурлящего источника и, прикрыв ладонью глаза от солнца, вглядывалась в даль. Она ничуть не запыхалась.

— Вон там, — показала она. — Видишь большое дерево, Пальма? С сухой веткой на макушке? Он как раз там, где этот сук торчит из листьев.

— Нет, ничего не могу разглядеть, — ответила Пальма. — Но если они ушли так далеко, значит, скоро не вернутся. Можешь больше не сторожить. Только поднимись сюда на закате и посмотри, где они разведут костер на ночь.

Уклейка робко взглянула на нее.

— А если они… ну, если они узнают?

— Не узнают.

Пальма посмотрела на жилище Леопардов. Оно было открыто небесам, а значит, и смотрящему сверху, от источника. Ряды леопардовых черепов белели на солнце. Она улыбнулась, улыбка перешла в долгий заразительный смех. Уклейка не удержалась и тоже засмеялась. Смех сблизил их, сделал сестрами-погодками.

Пальма первая остановилась.

— Мы, конечно, ничего не станем устраивать, пока ребенок не родится. И даже потом. Только если у него будет имя.

Уклейка посерьезнела.

— Понимаю.

Пальма улыбнулась и, наклонившись, коснулась ее губ легким поцелуем. У девочки перехватило дыхание; вспыхнув, она отпрянула от Пальмы. Пальма начала спускаться, грациозно покачивая станом и балансируя руками. Стены жилища Леопардов выросли перед ней, скрыв блестящие на солнце черепа. В этот раз, подумала Пальма, буду осмотрительней! Выпью самую капельку! Но в тот же миг, словно вызванный этой ее мыслью, перед глазами у нее возник, как живой, сосуд из половинки кокосовой скорлупы, полный темной влаги. Она даже почувствовала ее запах. Щеки у Пальмы порозовели, в горле перехватило, как только что у Уклейки. Это мой дар видения, подумала она, я не такая, как все. Это у меня от рождения; ни одна из Дающих Имена Женщинам не смогла бы проникнуть мне в душу и понять это, это…

Старика Леопарда не было на прежнем месте. Дети спали. Пальма стояла на площадке, где они всегда играли, — изящная фигурка, излучающая доброту, — и по ее лицу блуждала прелестная улыбка.