Как бы ему объяснить, чтобы не заподозрил, что я УЖЕ знаю, ЧТО тут будет. Ведь нас сейчас обходят и не сегодня – так завтра, мы в мешке будем.

– Товарищ комдив, пока туда-сюда, не успеют войска отойти, – тихо проговорил я.

– Ты сержант не забывайся, – сказал он строго, но без эмоций. – Просто так никто не отступит, Родина нам не простит. Стоять нужно твердо и любой ценой громить врага.

– Родина простит и поймет, когда мы уцелеем и врага разобьем, – пробурчал я под нос.

– Вот ты и сделай так, чтобы мы все успели! – все же услышав меня, отрезал комдив. Генерал был непреклонен, да и как я могу ослушаться.

– У меня – приказ, обороняться здесь, мы прикрываем отход других частей, наша дивизия, вместе с 24-й танковой, 177-й стрелковой и остатками полков народного ополчения, отходит в последнюю очередь. Чем быстрее ты мне принесешь данные, тем быстрее мы свяжемся с командованием корпуса, – все-таки пояснил командующий, хотя и не должен был.

– Разрешите выполнять?

– Вперед, сержант, и возвращайся скорее, – одобрительно кивнул комдив. Я был сильно удивлен такой откровенностью командиров. Думал тут наоборот – молчат все как партизаны, а мне полный расклад дали.

Я развернулся и вышел, надо людей собирать. Как-то все-таки странно все это. Не успел осмотреться, как мало того, что сразу в бой, так еще и в разведку, и звание уже присвоили. Быстренько я взлетаю, как бы ни упасть еще быстрее.

Мне дали отделение, в котором были уже знакомые два бойца, Синицын и Зимин. Оказывается, у них сержанта убило, ну мне и дали их отделение. Ребята обрадовались, когда узнали, что я теперь с ними, а когда мне дедушка, тьфу ты черт, все не привыкну, Иван Потемкин, принес новые петлицы, обалдели.

– Ты, Серега, у нас командиром стал, что ли? – Саня аж присвистнул.

– Да, вопросы потом, быстро построились, давайте. Дело есть. – Парни не стали перечить или возмущаться. Быстро выстроились в шеренгу и приготовились слушать.

– Такое же, как и прошлое? – поинтересовался Зимин.

– Хуже и страшнее. А если серьезно, то от нас зависит, ляжет дивизия здесь или мы еще подергаемся, – я решил не шутить и сделался максимально серьезным.

– Даже так? – ребята переглянулись.

– Именно так. Немцы гонят большие силы на нас. Пехотная дивизия с одной стороны, да еще и танковая с другой, их голой жопой не остановишь. Раздавят, не поморщатся.

– И чего нам делать-то?

– Затариваемся под завязку, как в последний раз. Я выпрошу сейчас пулемет трофейный, да один и так должен быть, по штату. Гранат побольше, шинели на хрен, все лишнее выбросить, жратвы немного, боеприпасы главное. Хотите жить – берите больше.

– Я тогда соберу ребят, пока ты трофей клянчишь.

– Давай, Саня. Собирайтесь, через двадцать минут выходим.

Трофейный пулемет нам, конечно, не дали. Хорошо еще был в отделении штатный пулеметчик с ДП – хоть что-то. Свою «мосинку» и немецкий карабин приказали сдать, вежливо так отняли. Дали ППШ, прям, мечтал о нем. Парни еще завистливо загомонили, а я сказал им, что посмотрю, как они завидовать будут, когда я его перезаряжать буду. Там надо немцам взятку давать, чтобы дали время на перезарядку. Ладно еще старшину уговорил дать два пустых диска, в придачу. Сначала долго подбирал подходящие, потом еще минут десять снаряжал, старшина подсказал, не заряжать полностью, а то патрон перекосит в самый «нужный» момент. Взрывчатки тоже не дали, нет.