Марину старик заприметил.
— Симпатичная девица, только глазенками любит стрелять… швырк, швырк то туда, то сюда.
А вот спутника ее официант вспомнить не мог. Одно запомнил — тот о чем-то сердито выговаривал девушке. Даже кулаком по столу стукнул. Старик подошел, посмотрел, не разбил ли чего. Обошлось.
— А угроз каких со стороны молодого человека не слышали?
— Врать не хочу. Не слыхал. Да я и отошел быстро.
— Понятно. Спасибо.
Задав еще несколько малозначащих вопросов, Куликов отпустил свидетеля.
Оставшись один, Николай Петрович задумался. Первый допрос дал мало. Значит, Марине Мухиной просто показалось, что их разговор слышали окружающие. Может, кто и слышал, но не официант. В общем оно и понятно, официант все время в беготне: кухня, столики. Как-никак воскресный день.
Показания Марины все же должны быть подкреплены хотя бы еще одним свидетелем. Без этого допрос Зотова затруднится. Может, ресторанный д’Артаньян или соседка Мухиных, Капитонова, помогут?
Раздался легкий стук в дверь, и на пороге кабинета появился высокий широкоплечий парень с волосами, будто выцветшими на солнце, с мальчишеским, чуть веснушчатым лицом.
Парень был явно перепуган неожиданным вызовом в прокуратуру и даже не пытался скрыть своего испуга.
— Садитесь, Андре д’Артаньянович. Вас, кажется, так зовут? — улыбнулся Куликов.
Испуг на лице юноши сменился растерянностью, а потом его лицо и шея побагровели от смущения.
Николай Петрович попросил предъявить паспорт. Вместе с паспортом посетитель протянул студенческий билет авиационного института.
Куликов сразу, напрямик стал расспрашивать о встрече в Быкове. Парень смутился еще больше: дернуло же его подсунуть записку соседке по кафе! Но это он сделал с самыми искренними намерениями. Разговор за столиком у тех двоих протекал действительно очень бурно. Спутник девушки был явно не в себе и того гляди готов был ударить ее. Один раз он так стукнул кулаком по столу, что посуда задребезжала, потом наклонился к девушке и о чем-то заговорил, взволнованно и быстро.
— О чем?
— Не знаю. Не имею привычки подслушивать.
— А писать записки чужим девушкам?
— Я хотел предложить помощь. Честное комсомольское!
— А если бы девушка была не такой интересной? — прищурился Николай Петрович.
— Я бы тоже написал, но…
— Но не оставили бы своего телефона?
— Возможно.
Оправившись от первого смущения, юноша обстоятельно и толково рассказал обо всем. Увы, его рассказ мало чем дополнил то, что уже сообщил официант кафе. Единственное, что подтвердил парень, — это то, что Андрей и Марина встали из-за стола вместе, но пошли как посторонние, незнакомые друг другу люди, даже не взглянув друг на друга.
— Почему же вы не познакомились с девушкой? — поинтересовался Николай Петрович.
— Если по-честному, охота пропала. Мужская солидарность. Стало жалко ее спутника… До чего же вид у него был побитый! В ту минуту я даже пожалел, что передал с официантом записку.
— Вы пошли следом?
— Не сразу. Доел мороженое и пошел. Еще раз я их увидел возле электрички. Они садились в разные вагоны.
— А куда сели вы?
— Ни к ней, ни к нему. В третий.