— Подкрепление. Огня, — пояснил он. Речь шла о заправке для его биохимического огнемета, но я в тот миг был так возбужден, что его мысль не понял.

Еще три бутыли Эр слил в ведро. Дождавшись окончания химической реакции, опрокинул в себя и содержимое ведра.

Отчего-то мне вспомнился сказочный Кащей, выпивающий три ведра воды и легко рвущий после этого свои оковы…

Планшет Ревизора «король» почему-то без единого слова отдал Тайне. А та — отнеслась к этому как к должному! Молча взяла! Без «спасибо»! Во дает!

Ну а про «живой мешочек» надо сказать особо.

В себе — и это вовсе не фигура речи! — командор Эр в буквальном смысле хранил одну вещицу. Ту самую, что так озадачила нас всех еще на «Казарке», когда неожиданно ожила следом за своим хозяином, зашуршала в контейнере, заелозила, перепугав до ужаса Тайну, решившую, что это уже прорывается на борт прилетевший по ее душу злостной галактической преступницы осназ подполковника Курамшина. (И, чего уж там греха таить, меня — только я подумал о неведомом инопланетном монстре, который сейчас вырвется из контейнера и всех нас съест.)

Так вот: у командора была своя тайна. И судя по тому, как бережно он обращался с ней, как тщательно опекал от посторонних взглядов, тайна эта для него была тоже с Большой Буквы. Впрочем, от наших любопытных глаз она не укрылась. То был странный предмет, отчасти напоминавший кожаный мешочек, но этим всё сравнение и исчерпывается.

Я бы назвал его живой реликвией. «Мешочек» и вправду был живым: двигался или просто пульсировал в руках «короля», видимо, в зависимости от внутреннего состояния самого Эра.

Иногда он светился, порой переливался, но чаще сохранял один тон: что-то среднее между темно-синим и мутно-зеленым, я не слишком разбираюсь в названиях оттенков.

Эр берег свою реликвию как зеницу ока, и я полагал, что он связан с чем-то или кем-то, безмерно дорогим его инопланетному сердцу. Отчего «мешочек» шевелился и каким образом сохранял жизненную силу никто из нас, землян, не знал, а спросить было неудобно.

Я не задумывался, обладает ли живая реликвия Эра какими-то другими свойствами, скрытыми от посторонних глаз. В будущем мне довелось не раз убедиться, что подобные реликвии «ледяных королей» — не просто дань памяти, но нечто большее. А насколько большее, никто из нас даже не подозревал.

Миновав два относительно просторных коридора, мы свернули в узкий, извилистый аппендикс. Оказалось, что он упирается в склады и выводит в переход между залом предварительной сортировки и дебаркадером для грузовых машин.

Внушительный замок на тонких входных решетках нас, полных адреналина по самые уши, выдержал, а вот сами решетки — нет. И мы с разбегу посыпались с высоченного дебаркадера прямо… в порожний кузов дебелого армейского грузовика, еще не отогнанного после разгрузки!

Другого транспорта во дворике хозблока не оказалось. Но широченные колеса-снегодавы и огромная шестиместная кабина этого стального снабженца нас вполне устраивали.

Федор с неожиданной грацией скользнул из кузова на подножку кабины и спустя пару секунд уже вцепился в органы управления этого дивного детища Минского Автозавода.