– Все в порядке, – сказал он.
Он не назвал ни время, ни свое имя. Спайк находился у себя дома и слушал автоответчик. Он узнал голос Дэвида. Если бы что-то пошло не так, Спайк сделал бы все возможное – как частное лицо, не вмешивая Комитет.
Глава 6
Сена, музыка невидимого аккордеона и галльская суета блошиного рынка Вернэзон окружали цыганское кафе, убаюкивая его клиентов, преимущественно туристов, до ностальгической дремы. Официанты-цыгане в черных беретах и фартуках сновали между столиками, и их аккуратно подстриженные усики презрительно топорщились. Старший официант, мнивший себя кем-то вроде комиссара Мегрэ, решил, что три господина за седьмым столиком являются иностранными бизнесменами. Отсутствие дождевиков позволяло предположить, что они пришли из единственной гостиницы, расположенной поблизости, – «Георга V». Старший официант заключил, что все трое уже провели пару ночей под крышей гостиницы, поскольку ее собственный ресторан «Ле прэнс» славился изысканной кухней, а подвалы предлагали отличный выбор вин.
Старший официант толкнул в бок своего помощника.
– Пусть седьмым столиком займется Санчо. Эти трое из «Георга». Если они могут выкладывать по девять сотен за ночь, то не моргнув глазом добавят двадцать процентов за обслуживание.
Де Вилльерс и Дэвис и впрямь походили на топ-менеджеров, но Майер на их фоне явно выглядел лишним. Его костюм из плотной твидовой ткани бы измят, брюки, хотя и больше на два размера, не могли скрыть стоптанных башмаков, а стекла очков в стальной оправе нуждались в чистке.
– Этот бифштекс чересчур сладок для говяжьего, – пробормотал Дэвис.
– Может, конина? – предположил де Вилльерс. – Но не бери в голову. Чипсы выглядят аппетитно.
– Картофель фри, – поправил Дэвис.
Де Вилльерс пожал плечами. Официант принес ему омара, которого он сам выбрал в аквариуме, где бедные существа ожидали, когда их сварят живьем. Де Вилльерс повернулся спиной к кастрюле с кипящей водой, куда бросили омара. Так он мог наблюдать за входом в кафе, но при этом не видеть мучений морского рака, чьи безмолвные крики совпали по времени с такими же криками Патрика Сайминса, висевшего в одиночестве под люстрой у себя в спальне. Однако омар ничем не заслужил подобной кары.
За кофе и коньяком члены «Клиники» беседовали о делах. Их разговор тонул в гомоне голосов посетителей кафе и шуме улицы. Майер единственный из троих владел французским. Он рассказал о том освещении, которого удостоилось убийство судьи в средствах массовой информации, точнее, о подозрительном отсутствии такого освещения.
Де Вилльерса это совсем не обрадовало.
– Почему молчат? Это ведь как раз та самая грязь, которую газетчики обожают выплескивать на первую полосу. Все необходимые ингредиенты присутствуют. – Он пожал плечами. – Очень плохо; нам ведь заплатили именно за то, чтобы поднялась шумиха.
У Майера, успевшего разнюхать, что к чему, уже были кое-какие ответы.
– Судья имел отношение к спорам пятилетней давности о международных правах атолла Муруроа. Тогда французы здорово обожглись на своих ядерных испытаниях. Наверное, у них есть веские основания молчать.