На подземной стоянке судья достал ключи от своего старенького «Ситроена ID-19». Лишь охранник знал про эту машину, но он был по уши закормлен щедрыми чаевыми. Весь остальной мир, и в первую очередь семья, связывали судью исключительно с новой черной «альфа-ромео». Но он все равно ощущал смутное беспокойство. Несмотря на великое множество угроз, полученных за долгие годы, судья так и не научился игнорировать открытую враждебность, а та женщина в прошлом месяце буквально источала злобу. Судья отправил за решетку пожизненно трех братьев из Марселя за убийство и попытку шантажа. Не совсем ясно, чьей была эта женщина, но судья отчетливо запомнил черные паучьи глаза над воротником норковой шубы и пронзительный крик: «Мерзавец! Ты разбил мою жизнь, но теперь я разобью твою!» Он изо всех сил старался забыть эту мегеру и сосредоточиться на удовольствиях, что ждали его в ближайшем будущем.

Два года назад, рано утром возвращаясь домой на машине через Булонский лес, судья случайно наткнулся на подростка по имени Зита. То ли у него в тот момент было соответствующее настроение, то ли повлияла фаза луны, а может, дело в том, как свет фар обрисовал скулы и бедра Зиты, – судья особенно не задумывался. У нее было восхитительное тело, тугие маленькие груди и пепельно-золотистые волосы до плеч. Впоследствии он узнал, что Зита поочередно меняет десять разных париков, но это уже не имело значения – он с самого начала оказался на крючке.

Девять месяцев в году по вторникам судья собирался со своими коллегами, а поскольку он в жизни никогда не смотрел на другую женщину, его супруга, оставаясь одна в красиво обставленной квартире в Ла-Мюэтте, ни о чем не подозревала. У него сложился своеобразный ритуал. Покинув кабинет, судья менял пальто на яркий плащ и вязаную шапочку, всегда ждущие своего часа в «ситроене». Не боясь быть узнанным, он отправлялся в Булонский лес, опьяненный аурой необычного, запретного, придающей очередному приключению дополнительную прелесть.

Его перестали беспокоить мысли о старости, свойственные среднему возрасту. Жизнь – уже не наезженная колея. Если его застанут в обществе извращенца, конец и карьере, и браку. Он вкушал опасность, упивался риском; во многом это было сродни тому, как скалолаз наслаждается головокружительной бездной.

Опасаясь более темных, более уединенных закоулков Булонского леса, судья обыкновенно разъезжал по главным дорогам, в первую очередь по северной части авеню Махатмы Ганди. Он неизменно выбирал высоких, светловолосых трансвеститов – возможно, в память о Зите, которая покончила с собой в общественном туалете вскоре после того, как познакомила его с сомнительными удовольствиями Булонского леса. Судья полюбил этот чужой запах земли и звуки леса. Для него секс без шороха кустов вскоре превратился в клубнику без сливок.

Прошло три недели, прежде чем судья заметил Пиа. Поставив «ситроен» на обочине, он стал слушать, как она спорит с марокканцем, чье лицо было обезображено оспой.

– Ты не занята, – гнусавил марокканец. – Три раза я прихожу сюда, и ты все время свободна. Может, тебе арабы не нравятся? Пошли, я заплачу вдвойне.