— А у нас же тут ничего не получалось прошлый раз?

— Я смог считай разово, в стрессе, на пике величайшего страха: беременная жена в коридоре, стволы вот-вот расчехлят и палить начнут. Их восемь человек. И у меня из оружия — только самое главное, из твоего анекдота, — смотрю Арабу в глаза.

— Это что там самое главное? Какое оружие? — подключается к беседе Саматов, вопросительно глядя на нас.

— Интеллект и Устав, — отмахивается Араб, обращаясь затем ко мне. — А повторить ещё раз сможешь? Как оно вообще произошло?

— Знаешь, я думал об этом, — не вижу смысла от них хранить какие-то секреты. — Араб, вот ты сможешь сам себе ногу зашить? Без наркоза, в боевой обстановке?

— Я не знаю, у меня болевой порог низкий, — признаётся Араб, подумав пару секунд. — У Северных Соседей есть один весёлый полковник. Широко известный в узких кругах. Вот он может. Технически реально, но номер не сказать чтоб тривиальный, не сказать что всем по силам, и не сказать что на каждый день.[3]

— Вот представь, что так себя зашивать надо всё время, пока тренируешься. — Поясняю Арабу и Саматову свои личные ощущения в момент того инсульта. — Оно мне надо? Такой ценой нарабатывать достаточно паразитный и бесполезный лично для меня навык? И, кстати, сразу. Давай вместе вычислять: как изменится психика? Если человек из-под палки вынужден так себя насиловать ради чужих интересов? Тренировка, ещё раз, крайне неприятна и очень болезненна.

— Ты говоришь, крайне неприятные ощущения? — задумчиво повторяет за мной Араб, что-то рисуя.

— На уровне физической боли. Очень ильной физической боли, только на уровне мозга. Не тела или нервной системы. Не знаю, как пояснить. — Смотрю ему в глаза. — Если бы не Лена с Аселей сзади, вообще бы так делать не стал. Это был исключительно экспромт, в стрессе, причём как будто мозги сработали интуитивно, без участия сознания. И мои личные ощущения были крайне неприятными. Повторять категорически не намерен.

Ещё через пятнадцать минут расспросов Араба, которые внимательно слушает и Саматов, определяем для себя (я об этом как-то не задумывался):

в моём случае, алгоритм такого воздействия, судя по конкретному разовому опыту, делится на два этапа. Первое — диагностика. Проще всего испортить то, что у конкретного человека и так барахлит. Например, спровоцировать инфаркт у того, у кого и так предынфарктное состояние. Или инсульт у аналогичного. Или оторвать тромб в вене у того, у кого он и так образован.

Второй этап — непосредственное внесение угнетающих изменений.

После определённого анализа, прихожу к выводу, что в коридоре мне сказочно повезло, что всё сработало. Либо, стресс действительно открывает невиданные ресурсы. Однако управлять этим осознанно, с моей точки зрения, нельзя.

— Ну хотите, давайте меня на приборе об этом же расспросите, — предлагаю. — Чтоб убедится, что я говорю правду. Я не возражаю. Тем более, сам к вам пришёл.

— Я вижу, что ты не врёшь, — хмуро говорит Араб. — Смущает только то, что, по факту, практически возможность такого воздействия существует. Оказывается. Ты же сам вон… Но никак изучить её не можем, поскольку в нашем с тобой случае единственное задокументированное воздействие носит стихийный характер и направленной тренировке, судя по твоим словам, почти не поддаётся.