Из Сарафенда Черчилля отвезли в Ришон ле-Цион (в переводе с иврита – «Первый в Сионе») – одно из самых старых еврейских поселений в Палестине, основанное четыре десятилетия назад, еще во времена турецкого владычества. Перед этим визитом жители Ришона раскололись на две группы, разойдясь во мнениях по поводу того, как им принимать своего гостя. Старожилы хотели в беседе с ним сделать упор на трудностях и опасностях и рассказать Черчиллю о враждебности со стороны некоторых соседних арабских деревень. Молодежь же хотела показать ему прежде всего разнообразные достижения жителей Ришон ле-Цион и даже встретить его верхом на лошадях.

Молодые в конце концов одержали верх. Черчилля встретили всадники на лошадях, с энтузиазмом продемонстрировав ему искусство верховой езды. Затем совет колонии вручил ему приветственный адрес. «Вчера в Иерусалиме мы с радостью выслушали ваши теплые слова, – говорилось в этом послании, – они ясно продемонстрировали нам ваше истинное отношение к нам и придали нам уверенности, что мы способны достигнуть поставленной цели».

Основанный в 1882 году всего лишь десятью первопроходцами, Ришон ле-Цион ко времени визита Черчилля насчитывал уже две тысячи жителей. На Черчилля их энтузиазм и достижения произвели такое впечатление, что спустя десять недель он сказал во время выступления в палате общин: «Каждый, кто видел работу еврейских колонистов в Палестине, поражается достигнутыми ими колоссальными результатами. На самых бесплодных землях было создано процветающее хозяйство, где дает хорошие урожаи виноград, где возникли прекрасные плантации апельсинов. И все это было создано за двадцать-тридцать лет упорным трудом живущих здесь представителей еврейской общины».

Черчилль вспоминал, что, когда его делегация въехала в Ришон, то «нас окружили пять или шесть десятков молодых евреев, гарцевавших на лошадях, и фермеры. А когда мы добрались до центра городка, то перед нами оказались три или четыре сотни прекрасно выглядевших ребятишек. Нас пригласили попробовать отличные вина, производимые в этом хозяйстве, и осмотреть красоты здешних садов».

То, что Черчилль увидел и услышал в Ришоне, продемонстрировало ему, насколько ненадежной может быть работа фермеров без достаточных политических гарантий мира и спокойствия и как важна для них защита Великобритании. «Увидев подобные результаты, достигнутые таким трудом и усилиями, я готов спорить с любым, кто посмеет утверждать, будто правительство Великобритании может не посчитаться с этим и подвергнуть фермеров опасности жестоких нападений со стороны арабских фанатиков, – сказал он в палате общин по возвращении в Великобританию. – Было бы бесчестным допустить что-либо подобное. Я рассказываю о том, что видел собственными глазами. Расположенные вокруг еврейской колонии дома арабов также покрыты черепицей, а не выстроены из глины, так что культура из этого центра распространяется и на окружающие районы».

Черчилль пробыл в Палестине восемь дней. За этот короткий промежуток он ощутил как энтузиазм евреев, так и враждебность арабов, резко настроенных против них. Сионисты с оптимизмом оценивали итоги его визита, веря, что он принесет им пользу. В майском выпуске ведущего сионистского журнала Великобритании подчеркивалось, что визит Черчилля отметил «поворотный момент в нашем движении: он указал на переход от дискуссий к реальной практической работе. Черчилль в полной мере оценил наши трудности, но сделал это с симпатией и пониманием, характерными для подлинного друга. Он подчеркнул, что его симпатия к сионизму основана на его вере в стремление еврейского народа делать добро в Палеcтине – и нам остается только оправдать эту веру».