Но теперь я вспоминаю кое-что еще.

Элен. Она визжит, прямо как сейчас на стадионе.

Хотя нет… В воспоминании в ее визге ни радости, ни восторга. Щеки малиновые, лицо перекошено, вот-вот разревется.

У меня в руке плюшевый мишка. Ее любимая игрушка – это я помню отчетливо. Мишка у меня в левой руке… А его голова – в правой.

Я оторвал голову любимому плюшевому медвежонку четырехлетней девочки!

Далеко не самое приятное воспоминание, но все же…

– Я кое-что вспомнил!

– И что же? – равнодушно спрашивает отец; игра ему гораздо интересней.

– Что-то, что случилось до того, как я упал с крыши!

– Вот видишь! – Теперь отец сияет, как победитель. – Я же говорил, что с тобой все в порядке. Скоро окончательно вернешься в строй. А команде ты сейчас нужен как никогда!

На поле наш хавбек получает мяч и падает, погребенный под кучей игроков «Ист-Норвича». Отец на секунду отвернулся и пропустил этот момент – не заметил небольшой бреши на слабой стороне линии защиты.

А эту брешь можно было проскочить. Я бы точно проскочил!

Финт влево – вот бы что я сделал.

Уйти от лайнбекера – и вперед! Мысленно делая рывок, я втягиваю голову в плечи.

Теперь я вижу: я играл в футбол!

Вернее – играю. Я вижу себя на поле, и эта картина постепенно затмевает воспоминание о медведе с оторванной головой.

В конце концов, это всего-то мягкая игрушка. Сейчас Элен безоблачно счастлива, а все обиды остались в прошлом.

Да она уже, поди, и забыла про того медведя.

После матча я иду в раздевалку записать интервью с игроками. Первое, что я вижу на подходе, – Эрон захлопывает тяжелую металлическую дверь прямо перед носом у Хьюго. Тот испуганно отшатывается от двери и утыкается в меня.

– Спокойно, Хьюго. Это я.

– Привет, Чейз, – говорит он дрожащим голосом. – Я тут хотел команду поснимать. – Он демонстрирует мне флип-камеру.

– Я думал, мисс ДеЛео поручила это мне.

– Да-да, конечно поручила, – успокаивает меня Хьюго. – Просто мы боялись, что ты забудешь.

– В каком смысле забуду? – недовольно спрашиваю я.

Он заливается краской и пугливо отступает на шаг назад.

– То-то-только без обид, – с запинкой произносит он.

Не успеваю я ответить, как за спиной у Хьюго открывается дверь и из нее высовывается Питон.

– Я же сказал, это его голос! – кричит он и тащит меня за собой в раздевалку, а Хьюго снова выталкивает за порог.

– Он со мной, – говорю я.

– Да ладно тебе! – смеется Питон.

– Я серьезно. Мы снимаем сюжет про команду для видеоежегодника.

Питон пропускает Хьюго внутрь. Он мне за это, конечно, признателен, но не больно-то рад и явно чувствует себя как на минном поле.

Несколько игроков меня радостно приветствуют, но в целом настроение в команде неважное. Да это и понятно: их только что разделали как котят. Когда же до ребят доходит, что я явился как репортер, а не чтобы сообщить, что мне разрешили играть, они даже не стараются скрыть разочарование.

– А так посмотришь – все с тобой в порядке, – говорит Джоуи. – Даже рука давно не на перевязи.

Я понимаю его недовольство. Джоуи сегодня основательно облажался на позиции квотербека. Будь рядом с ним на поле хороший раннинбек, это бы здорово облегчило ему жизнь.