Яркая картина происшедших событий той судьбоносной ночи возникла перед глазами. Держа оружие в этой лишней, скрытой ото всех руке, он застрелил посла тау без риска вызвать подозрения у окружающих, а любой беспорядок в одежде, который остался после возвращения оружия на место, мог быть списан на последовавшую сумятицу. Конечно же, все увидели тогда его две пустые руки. Истеричный Эль'хассаи, как мне пришлось с неохотой признать, был с самого начала прав.

— А как ты думал? — отрезала Эмберли, бросаясь за своим оружием.

Я постарался снова прицелиться из хеллгана, но его ремень запутался в юргеновской броне, а сам он, висящий на мне, затруднял мои движения. Когда дуло болт-пистолета Гриса снова уставилось на меня, я уже понял, что не успею.

Но он почему-то помедлил, а затем, двигаясь с той же сверхъестественной скоростью, снова развернулся к Эмберли. Я полагаю, он сообразил, что, не убей он ее, инквизитор доберется до своего болт-пистолета. Я попытался крикнуть и предостеречь Эмберли, но к моменту выстрела через мою скованную ужасом глотку едва продрался первый слог ее имени.

Болт врезался в пол, в клочья разворотив оружие, до которого она уже дотянулась кончиками пальцев, и разбросав вокруг щепки паркета, но в очередной раз сама Эмберли внезапно очутилась где-то в другом месте. Весьма неподходящие воспитанной леди выражения и звон разбитого фарфора в нескольких метрах впереди по коридору выдали ее местонахождение[55].

Грис изумлялся ровно столько времени, сколько мне понадобилось для того, чтобы освободить упрямый хеллган. Мой выстрел обратил в руины изрядный кусок стены, но, к несчастью, не причинил никаких новых неприятностей губернатору. Он обернулся на ругательства Эмберли как раз вовремя, чтобы увидеть, как она перекатилась и вскочила на ноги со сноровкой мастера боевых искусств.

— Я освобождаю вас от обязанностей губернатора, — сказала она, указывая на него пальцем, будто наставник Схолы, делающий замечание нерадиво ответившему ученику.

Грис даже рассмеялся, снова наводя на нее оружие, когда яркая вспышка выплеснулась из крупного перстня, на который я обратил внимание еще в первую нашу встречу. Грис запрокинул голову и двумя руками схватился за горло. Третья продолжала судорожно сжимать болтерный пистолет, который еще раз выстрелил в пустоту, когда его хозяин упал на колени. Лицо гибрида исказилось, будто он отчаянно пытался вдохнуть, и потемнело от прилива крови. Желтая пена выступила на его беззвучно шевелящихся губах.

— Перстень-игломет, — объяснила Эмберли, переступая через корчащееся тело. — Мне говорили, что смерть от токсина мучительна.

— Вот и славно, — сказал я, собираясь, хоть это и было несдержанно с моей стороны, отвесить пинок бывшему губернатору. Я надеялся, что капля сознания в нем еще оставалась, чтобы почувствовать мой удар.

— Как Юрген? — Эмберли поддержала моего помощника с другого бока и помогла мне уложить его на пол.

Я начал аккуратно снимать с него покореженный шлем.

— Не очень, — сказал я, с удивительной для меня самого заботой в голосе. Крови было много, но раны были поверхностными. В основном. Из одной же вытекала не кровь, а прозрачная жидкость. — Думаю, у него проломлен череп.