Я напоил его вином, дал ему успокоиться и тогда хотел обстоятельно все выспросить. Но это было невозможно.
При первых же словах старик бросился передо мной на колени, целовал мои руки и умолял не ездить в замок.
Тут я понял, что есть какая-то тайна, но он под страхом проклятия не смеет мне ее открыть.
— Ваша мать отослала вас, вы должны ее слушаться, — кончил он с усилием.
Я говорил ему, как всю жизнь рвался на родину, как тосковал и что теперь я должен, прямо должен поклониться могилам отца и матери. Если даже для этого я должен загубить и свою и его душу.
Конечно, это я говорил для красоты слога, но с Петро снова сделался припадок исступления; он катался по полу и рвал свои седые волосы; пена шла у него изо рта…
Наконец он ослаб и притих.
— Подождите меня, вместе поедем туда, — просил он.
Желая его успокоить да и отвязаться от сумасшедшего, я обещал:
— Поторопись вернуться в замок, а к полугоду и я приеду туда.
Он поклонился и вышел.
Вечером, когда я спросил о нем, то мне сказали, что, придя от меня, он живо собрал свою котомку и, никому не отвечая на вопросы и не говоря ни слова, ушел из дому.
Видимо, он торопился.
Ясное дело, ждать его я не буду, выясню все дела и поеду.
Но странно. Альф, после старика у меня точно камень на сердце… нервы натянулись, как струны. Прощай.
Твой Д. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Карл Иванович замолчал. Он аккуратно сложил письма и перевязал их старым шнурком.
— Это все? — сказал он.
— Как все? А где же конец?
— Где разгадка тайны?
— Читайте дальше, — слышались голоса.
— Я говорю: это все, — повторил Карл Иванович. — В пачке нет больше писем.
— Какая жалость!
— Это так интересно, неужели нет конца?
По-видимому, больше всех был опечален сам хозяин.
— Карл Иванович, господин Смит говорит, что в столе есть еще бумаги, разберите их, нет ли там окончания, — сказал Гарри.
— Хорошо, мистер, завтра я посмотрю.
— Ну, а сегодня нам ничего не остается, как идти спать, — сказал доктор.
Все распрощались и разбрелись по спальням.
VIII
Ночь прошла спокойно.
Утром за кофе хозяин обратился к капитану Райту, к которому, видимо, чувствовал симпатию, и спросил смеясь:
— Ну что, милый капитан, как ты почивал, не беспокоила тебя хозяйка комнаты?
Капитан Райт угрюмо сосал свою сигару и не сказал еще никому ни слова.
— Что же, ты полагаешь, что и я верю всем этим бредням… и боюсь, — пробурчал он сердито.
— Не бойся, никто не заподозрит тебя ни в суеверии, ни в трусости, — поспешил успокоить его Гарри.
— Ну а я бы не решился лечь в той комнате, — с дрожью в голосе заговорил Жорж К., молодой мальчик, тот самый, что один раз уже видел привидение.
— Лечь на ее постель, под ее занавесы, — продолжал он, — а вдруг ночью она вздумает их открыть! Бр… благодарю…
— Что вы за чушь городите! — вскричал Райт, с треском отодвигая стул.
Все изумленно на него взглянули: спокойный, холодный Райт так сердится на безобидную болтовню мальчика. Это что-то новое.
Наступило неловкое молчание.